Олег Верещагин - Там, где мы служили...

«Что я здесь делаю?! — услышал Джек истошный вопль внутри себя. — Зачем я здесь?! У меня дома нет войны! Нет войны! А это — не мой дом! Мне страшно! Я не хочу умирать, мне жалко Дика, мне жалко Эндрю; вам — нет?! Мы не обязаны воевать тут!..»

… - Разойдись!..

…В наполовину пустой, тихой и какой-то страшной палатке, все расселись молча по кроватям. Эрих тихо подошёл к столу, неожиданно громко щёлкнула клавиша магнитофона.

И всё услышали живой голос Андрея…

…Джек сам не помнил, как он встал. Они все поднялись на ноги, не сводя глаз с маленькой потёрханной коробочки на столе, где крутилась магнитная лента. Что-то попало под пальцы — это были плечи. Плечи стоящих рядом Иоганна и Эриха. Джек посмотрел направо и налево. Ему ответили два спокойных взгляда.

Он сжал плечи под жёсткой тканью и стал слушать…

…И всё-таки всё было — как было.

И всё было — правильно.

Через пять дней после той операции Джек лежал на койке в одних трусах и смотрел в потолок. В палатке он был один. И было ему плохо. Очень плохо.

По ночам ему снилось, что он лежит на чёрной, голой земле под низким, хмурым небом — и нет сил двинуться. Сон изматывал, как марш-бросок. Даже больше. Джек просыпался с больной головой, мерзким вкусом во рту и безотчётной тоской. Он никак не мог закончить письмо домой и не желал ни с кем разговаривать не по делу.

Больше всего сейчас его утешили бы бои. Но отделение ополовинело, его не посылали даже в рейды. Да и активных боевых действий не велось, хоть и блуждали слухи о новом наступлении, которое скоро начнётся. Джек подумывал обратиться к врачу, потому что ощущал — его вялость просто-напросто следствие нервного истощения и, похоже, ему надо лечиться.

В палатку вошёл Иоганн.

— Ты тут? — швейцарец сел на кровать. — Не спишь? Хорошо.

— Что случилось? — Джек спрыгнул и сел на нижнюю кровать, отметив, что сержант выглядит каким-то скованным.

— Уезжаю, — Иоганн вздохнул.

— За пополнением, что ли? — без особого интереса спросил Джек.

— Да нет… — Иоганн кивнул на свой собранный рюкзак. — Вообще. Кончился мой роман с Ротами. Жаль.

— Стой, куда уезжаешь-то?! — встрепенулся Джек. — Не понял, ты что?!

— В школу к отцу. Подучусь и стану офицером… — Иоганн поднял с пола какую-то пылинку, сдунул её с ладони. — Вот так.

— Ребята знают? — сразу спросил Джек. Иоганн кивнул:

— Ага. Я им сказал, они снаружи в волейбол играют. Жозеф, правда… но я ему напишу потом. Вы все очень хорошие солдаты и вы все мои друзья. Да, так.

— Ты тоже был очень хорошим командиром, — искренне сказал Джек. — А кто… ну, кто будет командовать отделением? Неужели Хелен?

— Конечно.

— А замом кто? Эрих?

Иоганн помедлил.

— Фишер утвердил тебя.

— Меня?! — Джек изумлённо посмотрел в глаза сержанту. И засмеялся — впервые за очень долгое время. — Это что, прощальная шутка?!

— Да нет, всё вполне серьёзно, — Иоганн не улыбнулся, и Джек озадаченно моргнул:

— Да ты что?! Я же тут без году неделя… и я всего лишь ланс…

— Капрала тебе дадут, — сказал Иоганн. — Все, кто тамбыл — повысят в звании. Кроме меня, конечно.

— Ну вот и ставили бы Эриха, — пожал плечами Джек. Он всё ещё никак не мог понять, что чувствует в связи с такими новостями.

— А поставили тебя, и хватит, — Иоганн вдруг поднял ладонь ко лбу и тоскливо сказал, потирая его круговыми движениями. — Какие были ребята… Хорошие командиры не теряют таких! С Диком мы были почти два года… знаешь, он никогда не верил, что его могут убить. Всегда говорил, что с ним ничего не случится… — глаза Иоганна влажно блеснули. — И я-то сам в это уже поверил. Ты бы знал, из каких переделок мы с ним выпрыгивали, даже не прищемив хвост…