Сара Коквелл - Чемпион Тирана

Ворен, один из горстки воинов, спасшихся от истребления в битве за Грегорас Прайм, едва добрался до относительной безопасности Зеницы Ада. Захваченный им спасательный челнок был таким же покорёженным и разбитым, как и находившиеся внутри воины, и в его корпусе зияли пробоины. Воистину, лишь благодаря совместным усилиям демонов удачи и случая Ворену вообще удалось выжить. Признав мастерство Детей Императора, Гурон Чёрное Сердце предложил ему помощь апотекариев в обмен на службу. Ворен охотно согласился, ведь он не спешил в объятия смерти. Лишь потом, придя в себя от лихорадки и подумав покинуть Мальстрим, воитель осознал, на что подписался. Ценой продолжения его жизни и гостеприимства Тирана стала присяга ему на верность.

Впрочем, в конечном счете, сделка устраивала обоих. Гурон Чёрное Сердце получил ценного союзника, а Ворен — выход снедающей его жажде битв. Он неохотно признавал, что цена того стоила.

Илкон проводил его до оружейного зала и, когда Ворен позволил сервиторам заключить его в древнюю броню, поведал удивительно приятную историю о падении Таэмара в битве за Гильдарский Разлом. Сквозь звуки плотно закручивающих сверкающий керамит машин сын Фулгрима с искренним вниманием слушал разносящиеся слухи о некогда уважаемом чемпионе владыки Гурона, про которого теперь травили байки выжившие в битве воины. И Таэмар, и Ворен разделяли проклятие бытия чужаками среди Красных Корсаров. И именно это наполняло теперь Ворена столь надменной уверенностью, что Тиран весьма вероятно выберет следующим чемпионом воина Детей Императора. Сервиторы отступили, закрутив последний винт, и воитель расправил плечи, приветствуя знакомую тяжесть доспехов, окружающих тело. Он шагнул вперёд и взял свой отточенный меч. Конечно, Ворен превосходно управлялся с любым клинковым оружием, но всегда утверждал, что топоры для дикарей, а цепное оружие — слишком грубое и лишённое изящества. Если бы не осталось другого выбора, он бы сражался и топорами, но не рассказывал об этом так любящих их Красным Корсарам. А праздное высокомерие мастера было именно тем, что давало ему желанную дистанцию.

Излюбленным оружием Ворена была традиционная спата с прямой кромкой, превосходно выкованное оружие с прекрасными гравировками на рукояти и вдоль клинка. Конечно, когда он присоединился к Красным Корсарам, выбор такого оружия заслужил ему неприязнь, но неоспоримое мастерство быстро заткнуло рты клеветникам. Для этого потребовалось всего-то обезглавить двоих глупцов и почти выпотрошить третьего.

В битве Ворен предпочитал сражаться в одиночку, ища то, что считал идеальным мгновением для воина: смертельной схватки с достойным врагом. Он искал такого поединка веками, но так и не нашёл ничего удовлетворительного.

Когда-то Ворен командовал отделением, но здесь звание сержанта не значил ничего. Судя по всему, Красные Корсары докатились до того, что стали ордой грабителей, неспособной удержать вертикаль власти. Во время вторжений или абордажных боёв они слушались своих предводителей, но если их возглавлял не Гурон и не один из его избранных, корсары были обычным сбродом.

Когда-то Таэмар пытался отдавать Ворену приказы, но был встречен холодным и — с точки зрения бывшего легионера — совершенно оправданным презрением. И теперь его предположение доказала смерть Таэмара. Тирану требовался воин, способный стать его Чемпионом. Такого мгновения Ворен и ждал. Он внимательно рассматривал своё отражение в потрескавшихся, но тщательно отполированных стенах оружейного зала. В них он выглядел жутким, кошмарным существом в керамитовых доспехах. Трещины и вздутия на стенах искажали его внешность, но это было неважно. Заглядывая в самую суть, Ворен видел именно то, чего желал.

— Совершенство, — сказал он. В своём отражении Ворен видел смотрящего на него нового чемпиона Гурона Чёрное Сердце. Поселившаяся в нём уверенность была подобна закалённому железу и абсолютно непоколебима.

И путь к тронному залу нисколько не ослабил решимости Ворена. Они шли по грязным коридорам некогда великой звёздной крепости, за годы пришедшей в жуткий упадок. Оголённые и рваные провода вздрагивали и сыпали искрами, некогда чистые стены теперь потемнели, побурели от потоков крови и иных бесчисленных телесных жидкостей. На поверхностях оставили следы-шрамы и битвы — там была рваная дыра от цепного оружия, прошедшего мимо цели, тут — шероховатый обгорелый след выстрела болтера.