Виктория Гетто: Исход (СИ)

— Папа, а где мы будем спать?

Хм… Интересный вопрос.

— Хочешь свою собственную комнату?

Девочка счастливо улыбается:

— Очень хочу!

— Значит, получишь.

Веду её в бывшую спальню сына. Та убрана, мебель сменена. Новенькая, ещё не использовавшаяся. На большой кровати — матрас и подушки в пластиковых пакетах, прикрытые сверху покрывалом. Белья, естественно, нет. Оно тут же, под одеялом. Тоже в пластике. Вскрываю, быстро застилаю койку. Точнее, пытаюсь. Меня довольно бесцеремонно отпихивают в сторону, и Аора ловко заканчивает процесс. Заглядывает в шкаф, стоящий тут же, находит футболку, явно Вовкину. Но — новую. Придирчиво смотрит на неё. Крутя в руках. Юница восхищённо открывает рот, увидев напечатанную картинку — Дарта Вейдера с мечом в руках.

— Как красиво!

Баронесса хмурится, но увы, больше ничего нет. На меня кидают сердитый взгляд. Отвечаю дочери:

— Я завтра, как освобожусь, отведу вас в магазин. Там всё и купим. А пока…

Беспомощно развожу руками. Впрочем, для самой Аоры я тоже вряд ли что найду в доме… Выходим из комнаты, отведённой мной младшей дочери, идём к ванной. Вопреки опасению — внутри полный комплект: шампуни, мыло, крема и полотенца. Даже банные простыни. Имеется несколько новых банных халатов. Тут чувствуется рука Светланы. Сын, что ли, сообщил с базы? Вполне возможно. Ей от грудничка тяжело оторваться, но явно успела выкроить минутку. Или вообще с ним примчалась. Выхожу прочь:

— Всё, дамы. Можете мыться.

Двери за мной закрываются, слышен щелчок защёлки, зашумела вода… Ну а я пока на кухню… Не дошёл. Дверь в гостиницу открылась, и с воплем 'Папка', на мне повисает дочь. Она такая же, как и тогда, когда мы распрощались с ней и я уехал в Русию. Ничуть не изменилась. Но мой невысказанный, но угаданный вопрос она, смеясь, отвечает:

— Клубника, пап!

…Затем тащит меня на кухню, где громоздятся пакеты с продуктами. Открывает холодильник, показывает кучу готовых блюд в кастрюлях и контейнерах, треща без умолку:

— Вовка позвонил, сказал, что ты не один. Рада за тебя, пап. А где они?

— Да вот только-только перед тобой ванну заперли…

— Ой…

Светлана всплёскивает руками:

— А я ей ночнушку принесла… И ещё кое-чего по мелочи. До завтра одеть… Брат же размер сказал…

— Оставь тут. Я передам. Она по-русски пока ни бум-бум.

— Ничего. У нас это быстро. Сколько девчонок привозили — все через месяц уже сороками трещат, не заткнёшь.

Улыбаюсь в ответ. Как же я соскучился по ним. И по сыну, и по дочери. Внезапно Света вскакивает:

— Ой. Прости, мне пора малую кормить.

Качнула полные груди, хвастаясь:

— Видал, какие дойки вырастила?

— Свет, ты вообще…

Смеётся:

— Что естественно, то не безобразно. Привет передавай мачехе. Как зовут её, а то я не поняла.

— Аора. А дочку — Юница.

— Хм… Красивое имя. И у ней. И у ней.

Подмигивает, опять уносится вихрем, только хлопает дверь. Открываю пакет, принесённый той для баронессы. Три пластиковых пакета и… Гхм… Бюстгальтер… Как бы маловат не оказался… Дверь ванной открывается. Выходит Юница в футболке, гордо утыкает пальчик в картинку:

— Пап, мне идёт?

— Конечно, милая, тебе идёт всё.

Протягиваю подарок дочери женщине, наглухо укутанной в большой, кажется, мой халат, с ног до головы.

— Дочь приходила. Передала.

Та медленно и осторожно берёт пакет, стараясь не коснуться меня. Настороженно смотрит на меня — что я буду делать дальше.

— Там кухня. Света постаралась, приготовила нам кучу всего. И продукты на первое время. Надо только разогреть. Идёмте.

Веду их в кухню. Та — привычная нам, землянам, а не русам. Поэтому обе удивлённо озираются по сторонам, рассматривая непривычный дизайн. Открываю микроволновку, ставлю туда контейнер, кручу таймер, набирая время. Хватит. Нажимаю 'пуск'. Печка мерно гудит, мы молчим. Только Юница зачарованно наблюдает, как за стеклом медленно крутится пластиковый контейнер. Звонок таймера. Дверца открывается. Достаю быстро при помощи варежек-прихваток контейнер, открываю — блюдо парит, и по всей кузне разносится запах плова. Надо же — помнит!.. Снова заряжаю печь, включаю, пока крутится, достаю вилки-ложки, режу хлеб из хлебницы, включаю чайник. Его мои дамы узнают. Показываю, где заварка в пакетиках, где сахар. Потому что всё в доме, как было при мне. Дети ничего не изменили ни на йоту.

— Всё, девочки. Питайтесь. Теперь я мыться пойду.

Спохватываюсь, подзываю к себе Юницу, подвожу к двери, указываю на туалет, шепчу в ушко: