Михаил Белозёров - Атомный век

На радостях Гуча приложился так, что всосал в себя больше, чем положено, но зато его перестало трясти, он сел, осмысленно уставившись на Берзалова:

— А где Кец?

— Кец?! Как где? — казалось, прошла целая вечность прежде чем Берзалов осмыслил вопрос. На одно единственно мгновение он потерял контроль над ситуацией. — Здесь был. Кец! С Ванькой разговаривал.

Берзалов вспомнил, что от Ваньки Габелого страшно пахло клопиком — вонючкой. Запах этот всё ещё стоял в доте.

— Я вполз, а его уже нет…

Значит, не я один такой плохой, подумал Берзалов и спросил:

— А я?

— А вы сидели и с кем‑то разговаривали.

— Кец! — позвал Берзалов, с трудом поворачивая голову. — Кец! — Берзалов поднялся. Его качало. Желудок прыгнул к горлу, но замер на полпути.

— Товарищ старший лейтенант… — упёрто мямлил Гуча, — я с вами…

— Вашу — у-у Машу — у-у!.. Марш в БТР! — приказал Берзалов, покоряя первые две ступени, но ему пришлось схватиться за скобу в стене и он потянулся к фляжке.

Спирт, вопреки физиологии, действовал отрезвляюще.

— Не — е-е… не могу, — поведал Гуча, — не могу вас бросить.

— Старший сержант Гуча… — начал сквозь зубы выдавливать слова Берзалов, — Болгарин… пошёл бы ты туда, куда я тебя послал. Хватит мне смертей.

— Я‑то пойду… — упёрся могучий Гуча. — Только как вы без меня?!

— А — а-а… чего? — переспросил Берзалов, не заметив того, что едва переставляет ноги.

На втором ярусе Кеца не было. Зато массивная дверь, за которой начинался туннель, была призывно распахнута.

— Кец! — крикнул Берзалов, как в поддувало.

Слова глохли, словно в подушке. В туннеле, как в аэродинамической трубе, гулял ветер. Берзалова впервые охватил паника. Ему показалось несправедливым, что тот, кого ты любишь, с лёгкостью предает тебя. Дети — наше будущее, дети не должны отвечать за глупости взрослых.

— Товарищ старший лейтенант… — ныл Гуча.

— Погоди… — сказал Берзалов. — Или я чего‑то не понимаю, или я дюже подозрительный.

Как ни странно, свежий воздух туннеля привёл его в чувства, и запах клопа он уже не ощущал. Может, мне показалось, подумал Берзалов.

— Что вы, товарищ старший лейтенант! — испугался Гуча. — Мы на вас богу молимся. Мамой клянусь!

Берзалов криво усмехнулся:

— Погоди… погоди…

Он ещё раз вспомнил слова генерала Грибакина о детях, которые бегают, как страусы и не умеют говорить, а только свистят. А если они ещё превратились в насекомых, то и до клопиного запаха совсем недалеко.

— А если… — предположил он, — если эти самые инвазивные захватчики заразили детей Земли и теперь они сами становятся захватчиками? То получается… — он не стал пугать Гучу рассуждениями о насекомых, но в голове у него пронеслись самые пугающие картины: Земля принадлежит паукообразным существам.

— Да ну вас, товарищ старший лейтенант! — с укором воскликнул Гуча. — Так не бывает. Мама бы не одобрила.

— Вот послушай, всё сходится к одному.

— Сходится, — легкомысленно согласился Гуча, лишь бы только товарищ старший лейтенант не прогонял его.

— Скрипей заманивает детей в ловушку, то есть в Комолодун?

— Заманивает, — счёл нужным согласиться Гуча.

— А взрослых отпугивает?

— Отпугивает, — насторожился Гуча.

— Дети перестали говорить?

— Перестали, — насторожился он.

— Бегают, как страусы, и по скалам лазают, как пауки, радиацию чувствуют, как мухи варенье.

— Ага… — испугался Гуча.

— Значит… что?

— Что? — оторопело посмотрел Гуча на Берзалова.

— Значит, их пе — ре‑де — ла‑ли!

— Не может быть… — упавшим голосом произнёс Гуча. — И чем мама думала, когда рожала меня?

— Все гениальное просто.

— Ну да… — не понял Гуча.

— Смотри, на Земле произошла термоядерная война.

— Ага… — согласился Гуча.

— Освободилось место.

— Ну да… — согласился Гуча.

— А если ресурсы у этих самых инвазивных захватчиков ограничены, гораздо проще создать новую расу, подождать немного, а потом уже без хлопот и волнений захватить планету. Тихая аннексия при полном согласии населения.

— Ну вы загнули! — не поверил Гуча. — Так только в книжках пишут. Мама бы не одобрила.

— Я тоже думал, что только в книжках, — вздохнул Берзалов. — Но факты упрямая вещь.

— Так что же нам всем?.. — снова испугался Гуча.

— Может быть, это только начало вторжения? — предположил Берзалов. — А может, конец? Кто знает? Но в любом случае надо бороться.

— Мы и боремся, — легко согласился Гуча, потому что представлял эту самую борьбу как бесконечное сражение с автоматом в руках.