Ирина Громова: Танец Жизни

Так Михайлов думал сначала, но сейчас проклинал себя. Как сподобился он, старый дурак, и пошёл на поводу у начальства и лохматых политтехнологов, да ещё в таком вопросе? У него будто разум помутило. Как убедили сделать предложение руки и сердца прекрасной Олечке Балицкой, чтобы оженить, до начала выборной кампании?

Сам бы он Олечку, конечно, не торопил. Он вообще решался бы на предложение ещё лет пять. Но как уговаривали жениться, как настаивали хваткие политтехнологи.

Убеждали Сергея быстро получить свидетельство о браке. Избиратели, якобы, лучше относятся к женатому. К тому, кто сумел устроить собственную жизнь. Значит, запросто устроит и жизнь избирателей.

Михайлов не понимал, как это связано. Женитьба, дело сугубо личное и вряд ли здесь он поможет избирателям. Но разве окаянным бестиям докажешь? Так улащивали. Пытались даже свою кандидатуру предложить. Твердили, мол, и невеста подходящая у них есть. И не одна. Даже на выбор, несколько. Бесценными совершенствами обладает каждая. Наверняка понравится избирателям. На смотрины притащили. Два безысходных часа десять пышногрудых красавиц демонстрировали предвыборные достоинства. Хорошие, конечно девчонки, кровь с молоком. Но не его формата. Ему нужна не просто красавица — кого в России красивой женой удивишь? Ему нужна жемчужина. Алмаз с изюминой. И чтобы тёплое, родное. Откуда московским чудикам знать, какая женщина по сердцу Михайлову?

Столичным политтехнологам ещё меньше нравился нудный солдафон в штатском. Эта деревенщина из заштатного областного городка. Он, его жизнь, квадратно-пресная, его Олечка не от мира сего — навевали печаль и скуку.

Другое дело, соперник, по выборам, Семёнов. Человек-праздник. Лёгкий, весёлый, в голове — сплошной экшен. Правой рукой махнул, миллиард распилил, левой — пять заводов развалил, деньги в оффшор перегнал. Политтехнологов годами кормит, чтобы советовали, как удержаться на плаву. И всегда было с кем выпить да пошалить. Если тачка у Семёнова, то «ламборджини», девки — все с подиума, гулянка, так с цыганами. Вот это получился бы губернатор. Но установка пришла выбирать Михайлова. Да какой вопрос, надо — выберем. Хоть бандита, хоть силовика, хоть промышленника. Лишь бы платили. А Михайлов платил. Вот только невеста у него того. С приветом. А как старались от неё отвлечь, каких к нему баб подводили.

Ольга Балицкая про то закулисье ничего не знала. Дел у Олечки и без охальников-обормотов политтехнологов было по горло. Днём она преподавала хореографию в подшефном Михайловским заводам доме культуры. Вела самодеятельные кружки для детей и взрослых. Туда получила распределение после окончания Силаморского «кулька». Еще институт культуры называли «ликбезом для жён офицеров».

Но если институт и был ликбезом, то для очень талантливых людей, которых обучали талантливые педагоги. Раз они выпускали методистов, подобных Олечке. На её отчётные концерты, куда она выводила по пятьсот человек разного возраста, слетались зрители со всего света. Всегда аншлаги. Приходилось повторять концерты.

Мастер-классы для коллег вела в режиме «нон стоп». Многие учились у девушки искусству протанцовывать любую сцену из жизни. Потому что ходили про эту синеглазую мастерицу импровизации невероятные слухи. Что бы она ни исполнила на сцене по заявкам зрителей — потом в их жизни обязательно сбывалось.

А по ночам Ольга спасала, по её мнению, отечественную экономику. Танцевала свои сценки бизнесменам в элитном мужском клубе. Конечно, только если турмалиновая бусина позволяла.

Необыкновенный танцевальный талант Олечке помог открыть отец, который воспитывал дочку один. Иван Балицкий боролся с неуёмным характером дочери с самого детства. Девочка росла радостным и живым ребенком. Шустрым настолько, что Иван едва успевал выдергивать её из экстремальных ситуаций.

Купив дочке первый, самый безобидный велосипед, отец сначала не мог понять, почему так часто приходится ремонтировать? Пока не увидел Олю сначала танцующей на одном колесе, потом исполняющей трюки на бордюрах, лестницах и даже невысоких оградах городских улиц. Тут и началось.

Оля была послушной девочкой и дважды ей повторять не приходилось. Едва отец снял её с велосипеда, уже через несколько недель застал ползущей по отвесной стене заброшенной водонапорной башни. Иван сделал внушение, наложив вето на башнелазание. Но скоро прихватил Олю, перепрыгивающей через мусорные баки на доске с колёсами. От скейта девочка поочередно, переходила к роликам, горным лыжам, дайвингу и парашютному спорту.