Ирина Громова: Танец Жизни

— Синеглазого?! — возмутился Даруга, — вот обнаглели мрачнорылые. Ничего не боятся. А Звёздная Дама?

— Сделает вид, что занимается другими делами.

— А Пограничники?

— Сделают вид, что их подкупили.

— Так, а почто Охотники?

— Есть у нас свой человек под прикрытием. Полукровка. Вот уже тысяч сто лет, как к тёмным внедрили. Сразу после того как земля приняла предыдущее облако. Он их пропустит.

— Я тогда зачем нужен? — кипятился Даруга.

— Да ты понимаешь, синеглазая — то — женщина. Таланта расшифровать письмена у неё хватит. А вот сможет ли без помощи выстоять испытание — не знаю.

— Так ведь нам нельзя синеглазому помогать. Мы тут только наблюдатели, — не понимал Даруга.

— Твоя правда. Напрямую помогать права не имеешь, — спокойно вещал Правитель. — Но у синеглазой есть жених. И ты можешь аккуратненько направить мысль жениха в нужное русло. Он пусть работу и делает. Человек имеет право синеглазому помочь. Даже обязан. Это у нас одних сплошные ограничения. А допустить гибель синеглазой не имеем права. Я со Звёздной Дамой с большим трудом договорился, чтобы она разрешила свою крестницу задействовать. А если затея навредит синеглазой, да ещё по нашей вине, сам знаешь, мадам с нами церемониться не станет, розовоглазыми к подножью пойдем.

— Да разумею, кому служим, чего объяснять, — кивал Даруга.

— Но не это, сынок, главное. — Мудрейший похлопал своего лучшего волшебника по плечу, — Главное, что мы предуготовление обязаны выполнить. В общем, команда проста. Ты помогаешь жениху. Жених помогает синеглазой. Синеглазая расшифровывает танец. Люди получают информацию. Танцовщица остается живой, тёмнорылые получают по ушам и остаются с носом. Все довольны, задача выполнена. Сам понимаешь, куда двинет история, если девушка погибнет. Так что иди, выполняй. И с волшебством не переусердствуй. Потому что жених в эти наши штучки не верит и может умом тронуться. А с больным мозгом, он не помощник. Так что не передави. Бей на чувства, а мозги побереги. И не тяни. Времени осталось сам знаешь сколько.

Про долг Даруге говорить не надо. Предназначение своё он ещё до рождения понял.

— Да, кстати, соперником твоим опять твой личный враг Тхэя выступил. В России будет шустрить под фамилией Вертицкий. У него тоже есть ограничения. Девушка должна добровольно взяться за расшифровку, заставить её не сможет. Но кабачкорылые умеют на жалость бить. А Тхэя будет землю рыть, ему со дня на день место Главного на пригорке светит. Знал бы он, куда Главных девают, когда на заместителя меняют — не спешил бы. Хи-хи.

— А куда девают? — интонация солнцеголового Правителя насторожила Даругу.

— Да тебе тоже лучше не знать. Мне сейчас твою психику беречь надо, хи-хи.

— Нет, уж договаривайте, Вашесство, раз начали, — потребовал Даруга. — Ладно, срядились. Вернёшься с удачей — поведаю, хи-хи.

Директор Михайлов, большой красивый человек, носивший исключительно дорогие отечественные костюмы, перестал готовиться к свадьбе. С мутным взглядом он сидел перед очередной початой предательской бутылкой водки в окружении грустных политтехнологов.

Как он поспешил со своим неуклюжим предложением. И молодая талантливая Ольга в последнюю минуту испугалась выходить замуж за него, за Сергея Михайлова, скучного стареющего медведя.

— И правильно, зачем ей старый хрен. И хромой, — в приступе жалости к себе он вспомнил и ранение, полученное в Афганистане.

И полезли из Сергея Васильевича комплексы, полученные от трёх неудачных браков. Обиженные бывшие щедро засыпали директора упрёками в бесчувственности и эгоизме. И сделали своё дело. Конечно, он — ублюдок, уничтожающий лучшие женские годы. Чёрное проклятье расправило над директором свои мерзостные крылья.

Ни разу за свою жизнь, Михайлов не поднял руку на женщину. Бестии знали это, и, в зависимости от темперамента, добавляли в запале, что он алкаш, бабник и пожизненный холостяк, оставляя рубцы и шрамы в его нежной душе. Вот и заныли в один день ножевые, пулевые раны на красивом статном теле. Но главное, сердечные ожоги, потому как не было места в израненной душе, куда бы ни ткнул чем-то острым его злобный враг в юбке.

И в самый разгар выборной кампании и в середине квартала, когда завод выдал продукцию, а с ним не рассчитались, и надо бы заняться поставщиками и субподрядчиками, Михайлов сорвался и сделал то, что иногда делают отчаянно сильные мужики, убегая от безысходности — трагично запил.