Эдвин Табб - Дераи

– Миледи.– Он встал во весь рост, когда комиссионер отошел в сторону.

– Вы явно удивлены,– мягко сказал Шамаски.– Не смею порицать вас.– Он подошел к подносу, налил себе чаю и заговорил, держа в руках чашку.– Она явилась ко мне несколько недель назад, в шоковом состоянии и панике. Монах нашел ее в космопорте. Мне пришлось взять ее под свою защиту. Я – бизнесмен,– объяснял он.– Ее дом – богатый и очень влиятельный. Я вел с ними дела в прошлом и надеюсь расширить сотрудничество в будущем. Брат монах знает о моих интересах, да и девушка просила ей помочь.

– Почему?

– Она доверяет мне. Я единственный, кому она решилась довериться.

– Я бы так не подумал,– нетерпеливо сказал Дюмарест.– Почему она искала у вас помощи? Для чего?

– Она искала убежища. Безопасного места для отдыха. Ради собственной защиты.

– Девушка из богатого дома? – Дюмарест нахмурился; это казалось ему нелогичным. Разве она не могла путешествовать со своей собственной свитой? – Чушь,– заявил он.– Почему она не обратилась здесь к людям своего круга? Что вообще она здесь делала?

– Девушка сбежала из дома,– пояснил комиссионер.– Она взяла билет на первый попавшийся корабль и оказалась здесь. И прибыла в начале фестиваля,– с горечью добавил он.– А здесь все улицы заполнены развращенной толпой, стремящейся наглумиться над красотой и заполнить все небо смертью. Толпой, которая посещает все игры и платит за вид крови. Вам все это известно.

– Все эти мужчины и женщины,– сказал Дюмарест,– усталые и голодные без сенсаций, стремятся расслабиться. Люди, заслужившие отдых. За что их порицать, если Кайл стремится потрафить их самым низменным запросам?

– В самом деле, что же достойно порицания? Разврат или те, кто стремится к разврату? Над этим вопросом люди задумывались с тех самых пор, как открыли такое понятие, как этика. Правильный ответ еще не найден.

– Может быть, его вообще не найдут.– Дюмарест чуть повернулся, когда девушка направилась к ним, и восхитился ее походкой. Ее ноги, казалось, скользили по ковру. Ее волосы были настолько легки, что они завивались от ее движения.– Миледи?

– Когда мы летим? – спросила она.– Скоро или нет?

– Согласны ли вы взять меня в сопровождающие, миледи?

– Согласна. Когда мы вылетаем?

Ее теплый голос сильно контрастировал с бескровными губами. «Анемия,– подумал Дюмарест безучастно,– или лейкемия, но почему же она страдает такими легкими недугами, ведь ее дом достаточно богат, чтобы оплатить медицинские издержки?» Он посмотрел на нее еще внимательнее, чем раньше. Для своего веса она была очень тонка. Огромные глаза, длинная шея, нежные руки. Ее лицо, обрамленное каскадом серебристых волос, имело какое-то особенное, незаконченное выражение, как если бы девушка слишком рано покинула лоно матери. Но ко всему прочему, она была красива.

– Скоро, миледи,– заверил ее Шамаски,– насколько это зависит от нас.

Она кивнула, отошла от них и с отсутствующим видом стала играть краем стола.

Дюмарест продолжал смотреть на нее все время, пока говорил с комиссионером.

– И все-таки я не понимаю,– сказал он мягко,– вы хотите, чтобы я проводил ее на Хайв. Несомненно, и она хочет туда. Почему?

– Там ее дом.

– И она оттуда сбежала?

– Разве я уже не говорил, что она сбежала с планеты Хайв? – напомнил ему комиссионер.

– Верно.– Дюмарест принял это как должное.– Но почему она не может полететь одна? Один раз она уже слетала, почему бы не повторить?

– Она боится,– сказал Шамаски.– Разве вы не поняли? Но ее страх не имеет ничего общего с настоящим страхом. Когда она явилась ко мне, она была перепугана. Никогда раньше я не видел человека в таком страхе.

«Должно быть,– подумал Дюмарест,– у него большой опыт в таком виде эмоций. В особенности на Кайле во время фестиваля».

– Хорошо,– сказал он,– она боится путешествовать одна. Я понимаю. Но почему она сбежала?

– По той же причине. Из страха.

– Из страха перед чем?

– За свою жизнь. Она была убеждена, что кто-то намеревается ее убить. Она не могла думать ни о чем другом, кроме побега. Теперь вам понятно, почему,– сказал комиссионер,– самое главное, чтобы она могла доверять своему сопровождающему. С другим она не полетит.

«Она – параноик,– подумал Дюмарест уныло.– В этом-то все и дело».

Эта девушка душевнобольная. Эрл почувствовал жалость, но не удивление. Старинные семейства стремятся замкнуться в своем кругу, вредные гены начинают доминировать, и богатые дома становятся правонарушителями. Но почему ее не лечат? Почему бы не нейтрализовать те части мозга, которые управляют страхом?