Стас Северский - Последний день может стать первым

Риск выпал больше того, на что я рассчитывал, зато время оказалось на нашей стороне. Вот и замечательно. Попытался улыбнуться (не очень искренне) — обожженная щека о себе тут же напомнила. Суждено теперь моей улыбке быть кривой и ехидной… Ей это было суждено с самого начала моего существования, но теперь у нее альтернативы точно нет.

— Докладывай…

— Осталось два скингера, остальные ушли. Сон перешел в глубокую кому — я их вернуть не смог.

— Они еще функционируют?

— Пока еще, да.

— Что ж тогда с котами?

— Все в порядке. Они хорошо перенесли препараты.

— Крыс не перебили?

— Их не тронули во всем Шаттенберге. Наземные подразделения не задействовали. Сейчас крысы восстанавливают связь.

— С воздуха с крысами сложно что-то сделать, не разнеся весь город.

— Они наводились на более концентрированную ментальную активность. Крысами займутся после зачисток Штрауба.

— Оружие применяли?

— Да, на всей территории города, но только излучатели разведчиков.

— Что они нашли?

— Неизвестно. Пострадали наземные руины и тоннели. Для нас это не имеет значения.

— Да… Где Кот?

— Здесь. Расстроился, что я разобрал «его» компьютер третьего порядка.

— Вот как… Уже все сделано…

— Программы еще не прописаны.

— Ясно…

На душе тяжело, как никогда. Подошло время — пора идти. Осталось составить графики внутренних патрулей, запрограммировать «крысиные ошейники» и написать приказы на допуск… Подтвердить приказ от чужого имени будет трудно — придется поработать, но это уже ерунда. Даже без помощи «защитника» такие приготовления займут не больше четырех часов.

Со стола на меня смотрит рыжая лиса… Что-то мне мешает. Это та мысль, которую я все время запихиваю в самые темные уголки своей головы, запихиваю, прилагая всю волю. Сейчас она мне мешает… Что-то двоится и не может соединиться — так бывает, когда двоится в глазах и целую картинку увидеть не можешь, как не пытаешься. Можно закрыть один глаз — тогда двоиться не будет — зато обзор сократится. У меня сейчас также, только с головой…

— Кот, ты где?

— Здесь, под кроватью.

— Вылезай.

— Не могу, Айнер.

— Что так?

— Компьютер жалко.

— Ты же понимаешь, что это было необходимо.

— Да, понимаю, но жалко очень…

— Я тебе из Ивартэна принесу компьютер третьего порядка — точно такой же.

— Принесешь?

— Обязательно. Притащу тебе мозг Центрального штаба.

— Забудешь… Айнер, а ты точно пойдешь?

— Да. Первое поколение без меня не управится. Не похоже, что «защитник» согласится документы править. А я могу ошибиться, и если к этому автономные объекты придерутся, придется на месте что-то соображать. Скорей всего даже с применением силы…

— А ты прикажи — пусть «защитник» все сделает.

— Приказать… Его программный долг не то что приказом, но и силой не перешибить. Моих убеждений против него тоже недостаточно.

— Он же — защитник.

— Такие машины лишь бы как, лишь бы кого не защищают. Слишком большая сила в их руках.

— Но ведь если он не поможет, если…

— Черт с ним. Главное, чтобы не мешал.

— Они тебя обнаружат. Не ходи. Никому не надо туда уходить. Мы все спрячемся.

— Кот, думай что говоришь!

— Айнер, но ведь люди тоже могут спрятаться… Все могут спрятаться.

— Не получится.

— А если все время делать, как сейчас?.. Машины все проверят, ничего не найдут и остановятся.

— Они проведут не одну проверку — будут искать, пока не найдут. Это не выход.

— У вас же есть технологии…

— У них тоже… Это раньше еще можно было спрятаться, раньше они не имели возможности бросать на проверки столько техники.

— Но сейчас же получилось…

— Кот, это не менее опасно, чем в Ивартэн тащиться. Скингеры уже передохли, а они вон какие махины. Была бы проверка чуть дольше — мы бы все не выжили. Никто так долго в такой коме находится не может — это маленькая смерть. Это медленная смерть — несколько часов, и будет остановка сердца, дыхания, мозг умрет и все. И как ты себе представляешь усыпление сотен тысяч крыс?

— Да… D40 сказал, что скингеры не умерли.

— Препараты нейтрализованы, но процесс запущен, его так просто не пресечешь. Смерть по прямой ходит и не останавливается, чтобы ее перенаправить постараться надо.

— Вы же можете и смерть развернуть.

— Не всегда. Есть специальная техника — она направляет смерть на параллельный путь.

— А параллели никогда не пересекаются — я знаю.