Дмитрий Глуховский - Метро 2035

Странное топливо любовь.

– Не отвечает?

Сейчас, может, уже и некуда тебе, папаш, звонить. Достаточно времени прошло. Если апостолу повезло, если он точно все выполнил, бункер, может, уже взят и выпотрошен. Жирные крысы уже выстроены в ряд на Таганской, в глупых своих костюмах, и отвечают, как школьники учителям, последний свой урок по географии.

– Анзор!

Зашел, смерив Артема с Ильей недобрым взглядом, Анзор. Выслушал лай Святослава Константиновича, выкатил его, прыгающего на вихляющей колеснице, в коридор.

– Этих что? – спросил который с часами.

– Пока не решил. После Совета, – не оборачиваясь, процедил Мельник.

Так и не дозвонился.

– Их тут?

– Да. Нет, постой. Давай со мной их. Могут пригодиться. Только глядите, чтобы молчали.

Взяли под мышки, подняли с пола – и заклеенного Артема, и обмоченного Илью. Вывели на сияющую Арбатскую. Клином встали, распихали толпу. Маршем двинулись через всю станцию, с вызовом. Глохли, а не слышали, как люди им кричат.

Совет Полиса заседал тут же; поэтому и Мельнику кабинет на Арбатской требовался. Подошли к дверям.

Все построение осталось снаружи, Артема с Ильей на Совет тоже не позвали; Орден развернулся ежом, ощетинился, закрыл вход от ротозеев. Мельник с Анзором вошли, проследовали еще несколько запоздалых браминов, и двери закрылись.

– Говорят, приняли сигналы какие-то… – шуршало вокруг.

– Мы вроде не единственные выжили…

– А где еще? Кто? Кто сказал?

– Вот выйдут, будет ясно. Совещаются.

– Да как такое может… Столько лет молчали… И тут – нате…

– Орден узнал. Стычка была – говорить или нет.

– А эти кто? На скамейке? Связанный – кто?

– Террористов взяли. Скоро скажут.

Артем не видел шептавшихся. Видел вместо них черные одинаковые спины, наплечные ремни бронежилетов, шерстяные затылки, широко расставленные бутсы. Но чувствовал их: от их любопытства воздух звенел, кислород сгорал, стены ближе придвигались. Их здесь были сотни. Пускай попробует Мельник их заставить ждать с ответами.

Вдруг зашумело.

Кто-то проталкивался сквозь давку – умело и решительно.

– На Совет! Дорогу!

В оцеплении тоже смутились. Сначала схватились друг за друга крепче. Потом качнулись в сомнении.

Голос Тимура, что ли? Летяги и Артема товарища. Он же раскольник, Тимур… Он ведь отходил вместе с Лехой, с Гомером, с вырученной Аней! Почему он тут? Почему вернулся? Он же сейчас бункер штурмует. Или взял его уже? Принес на заседание Совета бессоловскую срубленную голову?

– Дорогу! По приглашению Совета!

Оцепление прорвалось – пропустили в круг Тимура, и еще с ним – Князя и Луку; оба из старого состава. Тимур заметил Артема на скамейке, кивнул ему, но вступаться не стал. Прошел внутрь. Лука с Князем остались караулить.

О чем говорят? За что торгуются? Тянут время? Ставят ультиматумы? Клянчат прощение? Голову на блюде изучают?

Внутри стояла тишина.

Не перетравили ли их всех там?

– Дорогу! Дорогу! На Совет!

Кто на этот раз?

Толпа теперь расступалась не с такой охотой, не с таким уважением, роптала: а чего это мы должны? Артем вытянул шею.

Черное кольцо для этих людей разошлось тоже не сразу.

Не сразу он увидел.

Первым за кордон шагнул – Бессолов.

Живой. Бледный, сосредоточенный, молчаливый. За ним возник Леха-апостол. Алексей Феликсович Артема окинул сумрачным взглядом, здороваться не стал. Леха, наоборот, кивнул. Внутрь зашли оба. Заложника апостол привел? Еще были с ними двое орденских, остались снаружи.

Артем вскочил с лавки, стал кричать в тряпку свои вопросы. Ему дали под колено, чтобы он обратно упал, и он упал. Лука с Князем шикнули на того, кто подсекал, каждый схватился за кобуру.

Погодили – и отпустились.

Все сейчас за дверями решалось, а не тут.

Душно совсем становилось – как на Комсомольской, как перед самыми пулеметами. Люди наседали, оцепление сжималось медленно, хотя и не имело права сдавать позиции. Бронзовые люстры, двухметровые обручи в полтонны, казалось, на своих цепях покачиваются будто на ветру – столько народу в унисон тут вдыхало и выдыхало.

Вдруг.

Чужой звук пролетел по станции. Кашель.

Бойцы в оцеплении вскинулись, толпа замолчала, все стали озираться. Кашель дробный, из многих сразу динамиков. Тут, оказывается, тоже была своя система оповещения.

– Проверка. Проверка. Раз. Раз.

На всю станцию – глубоким таким, приятным голосом.

– Уважаемые граждане. Просим вашего внимания. В скором времени будет сделано важное сообщение. Не расходитесь.