Морган Райс - Первая Арена. Охотники за головами

Я подхожу к стене и держусь за нее руками, двигаясь по комнате, пробирась к двери. Неожиданно я слышу звук снаружи. За ним следует звук шагов нескольких пар боевых ботинок, шагающих по металлическому полу. Звук зловещим эхом отражается от стен по мере того, как они приближаются.

Слышится дребезжание ключа в скважине и дверь в мой подвал распахивается. Свет заполняет все помещение и я подношу руки к глазам, ослепленная.

Мои глаза еще не успевают привыкнуть к свету, но я могу разглядеть силуэты нескольких фигур на входе. Они высокие и мускулистые и, кажется, одеты в униформы охотников за головами и в их маски.

Я медленно опускаю руки, когда мои глаза привыкают. Их пятеро. Один стоит в центре, молча держа пару открытых наручников. Он не говорит и не шевелится и жестом показывает, что я должна подойти и дать заковать себя в наручники. Похоже, они собираются меня куда-то увести.

Я быстро обследую подвал и теперь, когда его заполнил свет, я вижу, что это обычная комната три на три метра с железным полом и стенами и в ней совсем пусто. И никакого способа выбраться. Я медленно поднимаю руки на уровень пояса и чувствую, как снимают и уносят мой пояс с оружием. Я беззащитна. Нет смысла даже пытаться драться с этими вооруженными до зубов солдатами.

Я не знаю, что потеряю, позволив им надеть на себя наручники. Да и выбора у меня нет. Так или иначе, это мой билет отсюда. Даже если это и билет в смерть, по крайней мере, я с этим покончу.

Я медленно подхожу к ним и поворачиваюсь. Они защелкивают холодные железные наручники на моих запястьях чересчур тесно. Затем они выволакивают меня из комнаты, схватив за футболку, и тащат по коридору.

Я ковыляю по коридору, охотники за головами идут прямо за мной, эхо от их шагов разносится, как в гестапо.

Коридор кончается и мне приходится повернуть направо. Открывается новый коридор. Меня толкают туда, а уже через секунду я стою в большой комнате, наполненной сотнями охотников. Они выстроены в ровные ряды вдоль стен, образуя полукруг, одетые в свои черные униформы и маски. Должно быть, мы все еще где-то под землей, потому что я не вижу окон или естественного света, мрачная комната освещается лишь факелами на стенах, потрескивающими в тишине.

В центре комнаты, на ее дальней стороне стоит то, что я могу описать лишь как трон – огромный стул, стоящий на самодельной деревянной платформе. На стуле сидит один человек, очевидно, их лидер. Он выглядит молодо, может быть около 30 лет, но волосы у него совершенно седые, они странно поставлены вверх и торчат во всех направлениях, как у сумасшедшего ученого. Он одет в вычурную униформу из зеленого вельвета с военными пуговицами по всей длине и высоким воротником, обрамляющим шею. У него большие серые безжизненные глаза навыкате, он таращится на меня. Он похож на маньяка.

Ряды охотников расступаются и меня выталкивают оттуда. Я ковыляю к центру комнаты, мне показывают встать рядом с лидером.

Я встаю метрах в трех, глядя на него, под конвоем охотников. Я все еще думаю, что они собираются казнить меня прямо сейчас. Как-никак я убила очень многих из них. Я оглядываю комнату, но не вижу ни следа Бри, Бена или его брата. Здесь только я. Я одна.

Я послушно жду в напряженной тишине, в то время как лидер оглядывает меня с головы до ног. Я не могу сделать ничего и просто жду. Очевидно, теперь моя судьба в руках этого человека.

Он смотрит на меня так, будто я его добыча, а через какое-то время, которое длится вечно, он неожданно расплывается в улыбке. Она больше похожа на ухмылку, которую портит огромный шрам на всю щеку. Он начинает смеяться, все сильнее и сильнее. Это самый холодный звук из всех, что я когда-либо слышала, и он эхом отражается в плохо освещенной комнате. Он пялится на меня свысока, от его глаз отражается блеск факелов.

– Итак, это ты, – произносит он наконец. Его голос неестественно скрипуч и глубок, как будто принадлежит столетнему старику.

Я смотрю на него, не зная, что ответить.

– Это ты посеяла хаос среди моих людей. Это тебе удалось преследовать нас до города. До Манхэттена. Нью-Йорк теперь мой. Ты это знала? – спрашивает он, его голос вдруг становится пронзительным от ярости, глаза еще больше выкатываются. Его руки, которыми он вцепился в кресло, трясутся. Он выглядит так, будто только что сбежал из психбольницы.

Я снова не знаю, что ответить, и продолжаю молчать.

Он медленно качает головой.

– Многие пытались, но никому раньше не удавалось проникнуть в мой город. И пройти весь путь до моего дома. Ты знала, что это верная смерть. И все же, ты пришла. – он опять осматривает меня с головы до ног.