Владимир Корн - Восемнадцать капсул красного цвета

– Нет, Марина, это из-за меня.

Он усадил ее на лавку рядом с собой, приобнял за плечи, поцеловал куда-то в висок. Достал свободной рукой из внутреннего кармана красивый серебряный портсигар, открыл его. Вопреки ожиданиям в портсигаре лежали красные желатиновые капсулы.

– Вот из-за этого, Марина. – И, когда девушка недоуменно на него взглянула, пояснил: – Здесь их восемнадцать. Ровно столько дней мне осталось жить. И ничего изменить нельзя.

Марина вздрогнула, ну а сам Глеб выглядел так, как будто он давно уже свыкся с мыслью, что с ним произойдет, когда закончатся эти восемнадцать капсул красного цвета. Марина посмотрела на него, затем на портсигар, снова на него…

– Тогда я сказала неправильно: ты останешься, Глеб. – Теперь ее голос звучал не вопросительно, а требовательно, и он кивнул.

– Останусь, Марина. Ты же говорила, у тебя даже кофе есть.

Глеб улыбнулся, и при виде его улыбки у девушки дрогнуло сердце. Она поспешно отвернулась, чтобы спрятать вдруг заблестевшие от слез глаза.

Глеб стоял перед короткой шеренгой. Вместе с ним их будет шестеро, цифра почти критическая. Проверено: оптимальная группа состоит из четырех человек. Пятеро – еще куда ни шло, ну а шестеро… Остается только надеяться на погоду, и он взглянул на по-прежнему хмурое небо, грозившее вот-вот разродиться очередным дождем. Хорошим таким дождем, мелким, нудным, затяжным. Именно таким, который необходим.

– Пошли, – негромко скомандовал он, продолжая оставаться на месте.

Первым мимо него прошел Сёма, Семен Поликарпов. Слегка за тридцать, крепкий, с круглым лицом, сплошь покрытым веснушками. С виду этакий деревенский увалень, но только на первый взгляд, а он зачастую бывает обманчив. Сёма быстр, а когда необходимо, молниеносен. А так да, родился в самой что ни на есть глухой деревне и не понаслышке знает, что это такое, махать литовкой от самой утренней зари до первых звезд на небе. На поясе у Сёмы болтался длинный, обоюдоострый штык-нож от автомата Калашникова образца сорок седьмого, вернее, сорок девятого года. Никак не подходивший к АК-12, покоившемуся у него на груди на трехточечном ремне. Еще у него должен быть ПММ [3]в разгрузке: по нынешним временам с одним стволом и до ветру в кустики не ходят.

Следующим шел Денис Войтов. Дёня, темноволосый и темноглазый, был остер на язык, как опасная бритва немецкой фирмы «Золинген». У его ВСС [4]оптика была не родной – швейцарской. И берег он ее так, как не холят и не лелеют молодых красивых жен мужья, старше их лет на тридцать. В пару к «Винторезу» – «стечкин» [5], в открытой кожаной кобуре, висевшей слева под мышкой. Хотя Денису туда и пулемет можно пристроить – здоров как бык.

И Поликарпова, и Войтова Глеб знал отлично: пару раз они в такие передряги попадали, что только чудо и спасало. Или сам Всевышний, если, конечно, он существует. Что очень сомнительно после того, что произошло несколько лет назад.

Третьим расхлябанной походочкой шел Атас, Кирилл Лажев, и, глядя на него, Глеб непроизвольно поморщился. Прорезиненный дождевик сидел на нем комом, на левое плечо, стволом кверху, был накинут не самый подходящий к случаю восемьдесят первый ИЖ. Приклада нет даже откидного, вмещает всего пять патронов, и на перезарядку уйдет куча времени. Ладно бы «Сайга», «Вепрь», если уж под нормальное оружие руки не заточены, но не эта бандура, из которой толком и прицелиться не получится, не рискуя остаться со сломанной челюстью.

Но без Лажева не обойтись: через пару дней, если все сложится благополучно, они окажутся в окрестностях Тимошкино, а это чудо – уроженец тех краев. На всем пути именно там самые опасные места, и, если они их преодолеют, остаток маршрута покажется им легкой прогулкой.

Еще и со зрением у Лажева проблемы, по-хорошему ему бы очки, но почему-то он их ненавидит. Так что поменяй ему этот огрызок даже на пулемет, толку не прибавится нисколько.

«Ты уж не облажайся, Лажев», – мысленно пожелал ему Глеб. Знал он, как тот не любит свою фамилию, именно из-за такого и не любит.

Следующей шла Полина Пронская. Высокая, отлично сложенная девушка с красивым, улыбчивым лицом. Вот и сейчас она ему улыбнулась. Именно из-за Полины они и отправились в путь.

– Глеб, я очень на тебя надеюсь, – говорил ему Викентьев, – очень. Ты уж постарайся, чтобы с ее головы даже волосок не упал.

У Полины тоже должен быть пистолет.

«И дай бог, чтобы он вообще тебе не пригодился, – подумал он. – Не знаю, чем ты уж так важна, но Петрович не требовал и не приказывал, нет, он именно просил, чтобы с Полиной ничего не случилось».