Александр Ясинский - Будущее, как эпизоды

Так считал Деринг, пока вокруг кричали и гибли люди.

Они вынуждено отступили в ветхий предназначенный под снос трёхэтажный особняк в центе небольшого дворика, уже изрядно перерытого подогнанной строительной техникой, в панике брошенной рабочими с не заглушёнными двигателями, когда случилась катастрофа. Преследователи буквально наступали на пятки, и Мик прикрывал их отход, забравшись во чрево массивного «уничтожителя домов», пока они укреплялись внутри строения.

Что это было за зрелище, когда длинная, увенчанная чугунным монолитом стрела дрогнула и неожиданно пришла в движение, обрушившийся с высоты шар разметал наступавшую цепь стражников, посеяв средь них смерть и страдания! А после из всех окон грянул дружный ружейный залп, кося разбегающихся и милосердно прекращая мучения корчащихся. Проколесив по усеянной уже мёртвыми телами, раздавленными в лепёшку, сплющенными в гармошку агрегатами, земле, «уничтожитель домов» напоследок ещё раз угрожающе взмахнул залитым кровью и мозгами шаром и замер. Мик выбрался из кабины и бегом устремился к двери особняка, которую тут же зам завалили подтащенной мебелью.

Утро принесло с собой прохладу и тусклый свет, который так и не смог развеять стелящейся на фоне изувеченного города смог. В отдалении выли сирены, иногда докатывалось эхо взрывов, метались лучи прожекторов.

Дурга сидела на ветхом стуле в глубине вестибюля блокированного особняка, побелевшими от напряжения пальцами впившись в колена, истощённый многочасовым празднеством танцор. Вокруг стояли, а то и расположились прямо на дощатом полу корсары, часовые несли караул у окон-бойниц.

В воздухе повис запах пороха, пота и крови, а ещё над всем этим – тяжкий вопрос, готовый взорваться яростным бунтом – «что же теперь делать и куда прорываться».

– Мы… – прочистив горло начал кто-то, но его прервал окрик часового. – Враги!

Прибывшие за ночь на паровозах по сохранившимся путям королевские гвардейские части «Великая Пруссия» вступали во двор. Не чета обычной стражи, высокие и статные, в остроконечных шлемах, облачённые в грозно ощетинившуюся шипами броню, с развивающимися за спинами флажками и удлинёнными многозарядными ружьями, имевшими странный прицел в виде стеклянного цилиндра. Всё произошло в считанные мгновения, никто не успел среагировать, нёсший вахту корсар зачарованно глядел, как стройная, без единого прореха шеренга сделала шаг, другой, одновременно поднесла левой рукой шнур, шедший от ружья к голове и вставила штепсель в разьём, располагавшийся в височной области.

Глаза гвардейцев закатились, а на засевших в убежище, ставшей мышеловкой и готовой превратиться в братскую могилу, корсаров обрушился целый шквал пуль.

Деринг увидел, как голова любимой Дурги наклонилась в противоположную окну сторону, висок её брызнул обломками костей и красным. Потом она медленно завалилась на бок, упав со стула. Смерч пронёсся по помещению, сметая всё на своём пути, сквозь окна, рамы, а где-то даже пробивая одряхлевшую кладку. Немногие выжившие распластались по полу. И наступила жуткая тишина, раненых не было, а в воздухе закружились многочисленные пылинки, а может то были души убитых злодеев.

– Надо пробираться на этаж выше, – воспользовавшись затишьем прошептал Мик, которому посчастливилось уцелеть. – Давай же, дурень.

И он проворно пополз к видневшейся в дальнем конце лестнице.

Деринг ошеломлённо сидел на ставшем липком полу, внутри замерло, в ушах же наоборот зашумело и из носа потекло, он размазал и увидал кровь. Неуверенно он потянулся и дотронулся до щеки Дурги. Та была мертва. Тогда он начал гладить её мокрый чёрный локон.

Шум поутих, а он всё продолжал своё занятие не замечая ничего вокруг, мимо проползли ещё несколько счастливчиков, кто-то ткнул в спину, а он отстранённо созерцал, как пальцы скользят по ставшим уже мочалкой волосам, всё больше окрашиваясь густо-красным.

– Эй, знаешь известную поговорку, что сказал мраморный бюст Цезаря убийцам? Теперь я неуязвим! Ей ещё повезло, иначе, клянусь своей бородой, я бы такое сотворил с дрянной потаскушкой! – прохрипел моряк, и, гремя подкованными сапогам, на корточках по-утиному начал взбираться по ступенькам.

Капитан гвардейцев скомандовал шеренге остановиться, а из прохода в покосившихся домах показалось уже другая, и поднёс рупор к губам.

– Приказываю главе мятежников Дурге Арбишали выйти с поднятыми руками!