Ольга Никитина - Си-бемоль

– Витя, привет. Дурдом какой-то.

– Мама, познакомься. Это Виолетта. Галина Степановна, директор этого дурдома.

– Здравствуйте.

– Привет. А мы вот рассвета ждем– у нас сцена. Чай-кофе будете?

Виктор посмотрел на спутницу, но та увлеченно вглядывалась в светящийся пароход.

– А можно… внутрь?

– Можно. Все равно пока свет выставляют. Скажи– Галина Степановна разрешила.

Когда девушка была достаточно далеко, мама поправила как всегда безупречно уложенные в творческом беспорядке волосы и прищурилась.

– Ну, рассказывай.

– Хорошая девушка. Спортсменка.

– Комсомолка и красавица…Понятно. У вас что, серьезно?

– Пока не знаю. Мам, у меня просьба. Пусть она тут покрутится, на площадке. Она, правда, сообразительная.

– С каких это пор ты стал протежировать юные таланты?

– Мам, я же не часто о чем-то прошу?..

– Так…– мать покрутила в руках очки в модной дорогой оправе. –Может, она пока за актерами посмотрит… Большого ума не надо…

– Спасибо!– он чмокнул мать в щеку.

– Ну, это мы еще посмотрим, стоит ли овчинка выделки.

– Витя!– вдруг раздался крик и из темноты вынырнула стройная фигура. –Ой, извините. Галина Степановна, у вас что, Корнейчук– режиссер?

– Ну, раз он там стоит, значит, он и режиссер.

– А я с ним однажды работала. То есть у него, в массовке.

– Да? Актриса, что ли?

– Нет… Просто пригласили…– замялась Вита.

– Интересно. У нас тут ассистент по актерам уволилась. Пока они нового пришлют… А нам бы дожить до рассвета…

– Я могу! То есть могла бы… помочь, если, конечно…

– Ну, вот и чудно. Пойдем, я тебя познакомлю. Вить, иди, чаю попей. Там Лена– координатор в вагончике. Найдешь.

И обе женщины удалились к высившемуся на пристани пароходу. Врач смотрел им вслед.

– Ну да, не стоит благодарности,– пробормотал он, но на губах играла довольная улыбка.

Несмотря на кофе, любезно приготовленный Леночкой, его разморило. Забравшись на верхнюю полку, свободную от офисной техники, он с наслаждением вытянулся и прикрыл глаза. И, как оказалось, заснул. Проснулся внезапно и быстро– точно сдернули с глаз черную повязку. Вита стояла рядом с ним и внимательно смотрела. На него.

– Привет.

– Привет.

Они поиграли в гляделки.

– Так все-таки, зачем ты меня сюда привез?

Он продолжал смотреть на нее и даже не думал над ответом. Ему нравилось просто на нее смотреть. Она сделала шаг вперед, и поцеловала в губы.

– Ну, вот я трезвая…

…

– И свободная.

– А я в тебя влюблен…– наконец, сказал он те слова, что уже давно рвались на волю.

На этот раз поцелуй длился намного дольше.

ТРИ МЕСЯЦА СПУСТЯ.

Мне приснился сон. Узкая душевая кабина, похожая на те, что бывают в фитнес-центрах. Мужчина притягивает меня к себе и задергивает белую в голубых цветах шторку. Каким-то образом я оказываюсь с обеих сторон этой шторки. Я не вижу нас, но я знаю, что там, за шторкой мы занимаемся любовью. Я чувствую прикосновение его рук, возбуждение, охватывающее нас обоих, сладостное упоение друг другом. Я просыпаюсь. Тимур слышит, что я открыла глаза и поворачивается ко мне. Мы лежим, соприкасаясь кончиками носов.

– Мне приснился сон,– говорю я.

Он молча ждет продолжения, и я шепчу ему на ухо.

– Не уверен, что мне нравится, когда ты изменяешь мне с моим астральным двойником!

– Поверь, ему до тебя далеко.

– А ты не опоздаешь?

– Не опоздаю…

– У кого-то сегодня премьера!

Он нарочно ждет, пока я соберусь ответить и зажимает мне рот поцелуем.

Я прохожу мимо афиш, анонсирующих премьеру мюзикла « Унесенные ветром», и улыбаюсь. Показываю охраннику пропуск на проходной. Костюмы уже разложены в гримерной. Я беру микрофон и позволяю себе минуту торжества. Через несколько часов я выйду на сцену и буду петь о любви– настоящей и надуманной, о той, что выдержит любые испытания и той, что блекнет со временем под натиском жизни.

У меня не сольная партия– роль в ансамбле, несколько строчек в общем хоре голосов. Но это неважно. Это только начало. А мы, спортсмены, умеем начинать сначала. Театр заполняется людьми– артисты, гримеры, постижеры, звукорежиссеры, режиссерская группа,– все те, кто претворяет идею в жизнь. Я окунаюсь в ворох приготовлений и повторений. И все эти несколько часов трепещет в груди легкий приятный холодок. Предстартовое волнение. Оно не отпускает до самого начала… до того мгновения, когда открывается занавес и разливается в воздухе музыка.