Андрей ЕС - ЭХОЛЕТИЕ

– Вперед пошёл! – Лязгнул засов, и Бартенев шагнул в открытую дверь небольшой и изрядно вонючей комнаты. Из всего убранства посередине стоял деревянный, облупившийся от времени и бесчисленных слоев краски стол, и еще вдоль стены расположились два металлических ящика, очевидно, для одежды. В углу, сутулясь, стоял невысокий человек средних лет в форме энкаведэшника, в званиях Владимир Андреевич не разбирался, который указал ему рукой на стол и коротко бросил:

– Раздеться.

Было жутко неудобно и стыдно раздеваться догола перед малознакомым человеком, но Бартенев со спокойным лицом начал с пиджака – предмета ежедневной гордости, старенького, но чистого. Оглядев комнату и не найдя в ней привычного стула, Владимир аккуратно сложил пиджак на столе. Сверху на него легли не менее аккуратные брюки. На секунду замялся с рубашкой. Рука никак не могла отыскать маленький галстук – бабочку. И тут же вспомнил, как злорадно ржали над придурковатым профессором три красноармейца, арестовавших его час назад, когда он, одеваясь, хотел застегнуть на шее галстук. Рубашка, подарок пятилетней давности от любимой жены Лизы по случаю регистрации брака, была также сложена в полной тишине. Рядом положил носки и синие сатиновые трусы. Босые ноги мерзли на каменном полу, мурашки как сумасшедшие бегали по всему телу, руки предательски подрагивали.

– Ноги на ширине плеч. Десять раз присесть. Нагнуться. Поднять руки. Опустить, – безликие команды летали по комнате, отражаясь от стен. – Рот открыть! – энкаведэшник схватил левой рукой его за нижнюю челюсть, а правой едва не воткнул ему в рот висевшую над столом электрическую лампочку. Внимательно осмотрел язык, зубы, дёсна и, не проявляя эмоций, приказал:

– В стакан.

– Простите, не понял, – растерялся Бартенев.

Ничего не объясняя, чекист подошел вплотную к блаженному профессору и одной рукой затолкал его в один из металлических шкафов, которые, как оказалось, предназначались явно не для одежды. Дверца захлопнулась. В шкафу можно было только стоять. Полоска света пробивалась через узкую щель вентиляции где-то на уровне глаз. Сквозь нее Владимир увидел, как мучитель, оставшись один в комнате, тщательно осматривает его одежду, шов за швом, и безжалостно сваливает её в кучу возле стола. Дверь через некоторое время распахнулась:

– Одеться. Быстро. Конвой!..

Сложив руки за спину и снова шагнув в пустой и гулкий коридор, выполняя команды охранника, Бартенев попал на третий этаж и после очередного окрика повернулся лицом к стене, справа от обшарпанной двери с номером тринадцать.

Конвойный открыл дверь, вытянулся и гаркнул куда-то внутрь:

– Товарищ младший лейтенант госбезопасности, арестованный Бартенев по вашему приказанию доставлен. Разрешите заводить?

Получив положительный ответ, конвойный схватил его за плечо лапой с грязными, поломанными ногтями и втолкнул в кабинет.

В совсем небольшой комнате у зарешеченного окна стоял казенный стол с настольной лампой. Чуть левее и сзади от него – металлический сейф в человеческий рост. Деревянный табурет завершал интерьер кабинета.

– Здравствуйте и садитесь, – хозяин кабинета, брюнет в чистом кителе с тремя красного цвета усеченными треугольниками над обшлагами рукавов, выглаженных синих галифе, аккуратно причесанный и безукоризненно выбритый, указал рукой на табурет. Среднего роста, с умными совсем не злобными синими глазами, спокойный и уверенный – он разительно отличался от всех тех, кого успел увидеть Владимир за этот день. Хотя радости это не добавляло. Случайно, про себя, он отметил: похоже, что они ровесники.

– Здравствуйте. Моя фамилия Бартенев. Владимир Андреевич, – арестованный аккуратно примостился на краю табурета и замолчал, изредка посматривая на следователя. Последний не спеша листал содержимое тонкой папки, обложку которой украшала надпись: дело номер… и его фамилия – Бартенев В.А.

– Почему замолчали? – младший лейтенант окинул взглядом сидящего напротив Владимира.

– А что я должен говорить? – Бартенев чуть качнулся на табурете.

– Ну, обычно арестованные кричат: «на каком основании, это трагическая ошибка» … ну или на худой конец «слава трудовому народу»… – легкая усмешка чуть тронула тонкие губы.

Владимир не то, что был сбит с толку, но когда заранее себя готовишь к агрессии и жестокому допросу, подобное обхождение превращает в ничто всю твою готовность и твердость.

– Ммм…