Николай Шмигалев - Братина Сварога

– Так-тош-ваш-сок-благ-родь! – дружно рявкнули хлопцы и вновь поклонились в пояс князю.

– А теперь повелеваю всем продолжать празднество! – объявил князь и отдал распоряжение маячившему рядом десятнику в скоморошьем костюме. – А здесь у полыньи выставьте оцепление, дабы ещё беды не стряслось.

– Не извольте беспокоиться, государь! – вытянулся во фрунт десятник и ретиво бросился выполнять указания начальства.

На этом довольный князь в сопровождении скрывавшихся под масками «басурман» бояр покинул ярмарку и отправился к себе в княжий терем. Народ же, как ни в чем не бывало, продолжил празднование Широкой Масленицы.

ГЛАВА 4.

В десять утра перед парадным крыльцом княжьего терема выстроились девять бравых молодцев.

Почему девять? Было же двенадцать?

Да потому что трое прийти не смогли по различным, по вельмипонежским понятиям объективным причинам: один выпил лишку на радостях, так что встать не смог; другой – проспал, лежебока; а третьего «симулянта» свалило воспаление легких, «перекупался» болезный намедни в полынье. Окружающие думали, что князь здорово рассердится на отсутствующих, однако он, казалось, даже немного обрадовался. Кандидаты на ответственную должность сами собой отсеивались. Выпивохи, лежебоки и «чахлоздравые» не годились даже на менее требовательные должности рядовых дружинников, уже не говоря про богатырскую «эксклюзивную» ваканцию.

Любезно поприветствовав пришедших румяных здоровяков, князь произнес пламенную речь, нацеливая претендентов на взятие очередного «бастиона», которую завершил следующими словами:

– Вы уже показали свою ловкость, силушку и отвагу, дорогие мои силачи. Теперича надобно вам, соколики, показать свои умения в другом русле. А в каком, узнаете в гостях у митрополита Эполита и его святых отцов. Он ожидает вас в Старо-Дремовском монастыре. Отправляйтесь-ка, голубчики, прямиком к нему. С нетерпением жду одного из вас для назначения на должность! И да сопутствует вам удача!

С этими словами князь подошел к каждому из кандидатов и сердечно пожал им руки, чем весьма и весьма растрогал последних. Всех претендентов одарил князь Негодуй своей радостной улыбкой, а около одного из них задержался чуть дольше. Загляделся он на рослого молодца с вихрастым чубом, широким плечевым поясом и грудью колесом. Вот его бы в богатыри взять! Не человек – картинка!

– Тебя как звать, хлопчик? – спросил князь, поглядывая на розовощекого атлета задрав голову.

– Ковыла я, светлый князь, – широко улыбнулся парубок, обнажив два ряда здоровых белых зубы. – Из кузнечной артели.

– Добре, Ковыла, – приподнявшись на носки, по отечески похлопал его по плечу Негодуй. – Ты уж там постарайся, не облажайся.

– Ужо постараюсь, княже, – уверил Ковыла.

– Ну что же, ступайте с богом!

Князь ещё раз с надеждой поглядел на Ковылу, вздохнул и скрылся в тереме, а претенденты сноровисто погрузились на подогнанные телеги и отправились на прием к духовному лидеру княжества.

Митрополит Эполит, в отличие от князя, немного хворал опосля вчерашнего, а потому был не в духе и довольно строго встретил княжеских «гостей». Однако, даже с больной головой, он прекрасно понимал, что один из этих «соискателей» наверняка станет главной ударной силой светской власти (читай – князя), поэтому сильно отчитывать их не стал.

Стоя на балконе перед стушевавшимися гостями, попенял им митрополит для порядку, пошто в церковь редко ходят и совсем не исповедуются (у высокопоставленного батюшки, как вы понимаете, были свои источники получения достоверной информации), пристыдил слишком вольготным образом жизни, напомнил о скором наступлении поста, и, взяв с каждого честное-пречестное слово, что будут соблюдать оный пост, только после этого пригласил всех пройти на собеседование.

Немного обескураженные суровым приемом девятеро широкоплечих кандидатов вошли под сень монастыря. Монах, провожавший их к покоям митрополита, подвел немного робевших хлопцев к тяжелой двери и, постучав, исчез в темном коридоре.

Через несколько томительных секунд из-за двери послышался грозный бас митрополита:

– Войдите!

Делать нечего, вошли молодцы и… обомлели.

Перед ними, прямо посреди сумрачной залы на тяжелых скамьях в два ряда восседало все старшее духовенство княжества во главе с облаченным в бархатные с позолотой одеяния митрополитом. Святые отцы тоже были одеты в свои самые нарядные одежды, предназначавшиеся для исключительно торжественных случаев и праздничных молебнов. И смотрелись и смотрели старцы грозно. А ещё изучающе.