Н. Гоголь - НЕ НОС

Поскольку на вывеске заведения значилось «Тату и пирсинг на разных местах», то одно время в салон зачастили парами девицы-подростки, которые, держась за руки, карамельными ртами спрашивали:

– У вас тут из девочек Тату делают?

Иван Яковлевич долгое время не понимал, что именно хотят эти девицы и чего это они так цепко держатся за ручки, но после месяца таких походов один из посетителей рассказал ему, что, мол, сейчас среди девочек-подростков это так стало модно, держаться за ручки, делать вид, что они жить не могут иначе, как вместе и что это такая любовь и прочая, прочая, прочая, поскольку есть даже вокальная группа, называемая «Тату». Этот же посетитель, плюнув на пол, смачно сказал:

–Трахать их некому… Да и нельзя ещё – малолетки!

Иван Яковлевич, будучи по природе абсолютным натуралом, так и не понял, что такое Тату, и чего именно хотят подобные девицы, но понял главное – "нельзя, потому что малолетки" и тут же замазал на вывеске своего заведения слово "Тату", в результате чего получилось загадочное : «и пирсинг на разных местах».

Слава о достоинствах Ивана Яковлевича разнеслась по всему городу и он стал широко известен в определённых кругах. Как и прежде в зоне, Ивану Яковлевичу стоило только прищурить, теперь, правда, левый глаз, а правым взглянуть на волосяной покров интимного места клиента, окружающий это место ландшафт – рыхлое пузико «братков» или плоские трепетные животики «сестричек», как ему сразу становилось понятно, что надо делать. Пощёлкав в воздухе ножницами, он принимался за дело, и почти всегда получались изумительные интим-стрижки, окрашенные в самые различные цвета, подобранные по самому взыскательному вкусу и капризу заказчика. Бывали даже случаи, когда некоторые «братки» после стрижки не хотели одевать брюк, чтобы не помять произведение искусства и, придерживая свисающие брюха, укутанные простынками, плюхались на заднее сиденье стоящего во дворе "Мерседеса" и так без штанов мчались в баню к своим.

Иван Яковлевич, как и всякий порядочный русский человек, был страшный пьяница. Принеся из зоны от начальства поговорку: «Кто водку не пьёт, тот Родину продаст», Иван Яковлевич всячески старался не быть уличённым в продаже Родины.

Россию он любил страстно, до слёз. Правда, он не отдавал себе отчёт, за что, собственно говоря, он её любит. Не то, чтобы белые берёзки вызывали у него умиление или там, тропинка, убегающая по ковру луговой зелени к зарослям камыша, где за ним расстилается тихое болото с куликами и лягушками, способствовала замиранию сердца. Нет, будучи городским жителем, Иван Яковлевич никогда русской природы не любил, и свежий летний воздух на утренней заре где-нибудь в поле у него вызывал всегда чувство тревоги. Но и питерские подворотни с запахами человеческой мочи и собачьего кала также не радовали Ивана Яковлевича – это были родные запахи особого рода, от которых трудно прийти в восторг, даже такому пропойце, как Иван Яковлевич. Иван Яковлевич любил Родину какой-то затаённой любовью, просто так, ни за что. А ведь и вправду, читатель, когда докучливая жена Вас спрашивает: «Ты меня любишь?» и, получив утвердительный ответ, продолжает: «А за что ты меня любишь?», разве Вы перечислите ей, за что именно Вы её любите? В лучшем случае, Вы пожмёте плечами и ответите: «Да так как-то… За всё…». И не дай Вам бог, читатель, сесть и задуматься: «А за что, собственно говоря, я люблю свою жену?» Может ведь оказаться, что и не за что! Знал я тут одного, кто задал себе такой вопрос… Но, впрочем, эта другая история, а мы говорим об Иване Яковлевиче и его неизъяснимой любви к Родине.

Последствием этой любви было то, что Иван Яковлевич всегда ходил на все выборы и всегда голосовал, как надо начальству и Родине. Скажет Родина устами власти, что надо голосовать за партию «Наш дом – Россия», так он и голосует за «Наш дом – Россию»; сказано – за «Единую Россию», так он и голосует за «Единую Россию»; надо за Президента, так он и за Президента проголосует. А как можно отказать любимой?

Несмотря на постоянное ночное пьянство, распевание песен по ночам под звуки телевизионных передач – новостных или MTV, Иван Яковлевич каждое утро в одиннадцать был на работе, хотя первые клиенты начинали подтягиваться ближе к двенадцати. Иван Яковлевич был большой циник, и когда налоговый полицейский Ковалёв обыкновенно говорил ему во время бритья: «От тебя, Иван Яковлевич, вечно воняет перегаром водки с добавлением лука и чеснока», то Иван Яковлевич отвечал: «А чем ещё от меня должно вонять? Тройным одеколоном, что ли?» – «Уж не знаю братец, чем от тебя должно вонять, только ты бы или пил что-нибудь другое, или закусывал водку не чесноком, а сёмгой, например», говорил налоговый полицейский, – и Иван Яковлевич, пробормотав под нос что-то типа: «Мы не налоговые полицейские, чтобы взятки брать, да сёмгу жрать», но так, чтобы Ковалёв не слышал, продолжал намыливать ему соответствующие стрижке места.