Альберт Громов - Любовь и уважение

В имение Ракиных я был приглашен не случайно. Визит был согласован и назначен заранее за две недели, чему я был очень рад, так как о Ракиных много слышал хорошего, в частности знал Анну Ивановну лично. Случилось со мной такое незабываемое событие по осени, точнее в начале октября. Накануне была опубликована моя новая повесть о любви и унижении, довольно нескромного, можно сказать, скандального содержания. Трудился над прозой я последние полгода в Чехии в Карловых Варах, не выбираясь в свет, ведя почти закрытый образ жизни. После тщательного редактирования с помощью моего местного психотерапевта Густова, тщательной проверки на ошибки и опечатки, повесть была издана в твердой яркой обложке в Австрии тиражом десять тысяч экземпляров. Над картинками поработала славная, но малоизвестная художница, сумевшая расшифровать мои ментальные образы и изобразить их на бумаге. Я так признателен тебе, Милена! О книге много писали в газетах такого, что однозначный вывод сделать не представлялось возможным обычному читателю. Даже опытные эксперты не доходили в своей практике до той черты, которую я нарушил и перешел далеко за ее предел. Читая статьи недалеких журналистов, которые пытались скакать по верхам и делать выводы, я чувствовал нарастающую интригу вокруг моей книги, в тайне радовался и страдал от повышенного внимания ко мне и моей личной жизни. Тут я бы хотел признаться в слабости, когда писатель пишет книгу, то он временно уходит из общества, сосредоточивается на собственном воображении и литературно-художественном оформлении. Книга не горячий хлеб, на нее уходят месяцы, годы. За это время писатель становится одиноким, одичалым человеком, а после издания на него сваливается буря популярности и пристальное внимание. Поверьте, все хорошо до тех пор, пока это не случится с вами лично. Я боролся со своей застенчивостью, выталкивал себя из душной комнаты в шумные бары, встречался с друзьями и как можно больше общался. Так, не успев еще привыкнуть к славе, меня стали приглашать в дома для непринужденных дискуссий, обсуждений чужих проблем и бесконечной полемики.

Итак, во второй половине дня в загородный дом меня привезли в карете, личной собственности Раковых. Простым домом назвать княжеское имение назвать язык не поворачивался. Огромная территория, окруженная кирпичным забором с коваными решетками, сохраняла покой искусственного пруда, беседок под вековыми липами, цветника в форме лабиринта и трехэтажного каменного здания с четырьмя квадратными колоннами на входе. В цветнике был установлен фонтан, а также мне удалось разглядеть повсюду белокаменные скульптуры и барельефы из греческого эпоса. Так, в сопровождении двух слуг меня провели в дом. В фойе я быстро отдал пальто, прошел в уборную, умылся, намочил волосы, приведя их в хаотический вид, вытерся насухо полотенцем и присел десять раз для поднятия давления. Такой вот весь сияющий от восторга, взъерошенный, дышащий полной грудью от избытка энергии я вышел к гостям под аплодисменты. Ранее я уже бывал на подобных мероприятиях, поэтому был готов к развитию сценария, который сам придумывал заранее. Неприятный опыт прошлых встреч, когда из меня клещами вытягивали ответы на вопросы что, да как, а я не знал, как себя вести, стеснялся и скромничал, смотрел на время или пытался уйти пораньше, пошел мне на пользу. Теперь я был главой положения. Это мое шоу, которое я должен провести по своему сценарию, а хозяева будут не просто зрителями, а активными участниками. Таким образом, мое выступление должно было отвлечь княжеский род Раковых от затертых домашних разговоров о пользе или вреде обыкновенного чая или посадке новых цветов на газоне. Мне предстояло разогреть фамилию и гостей до жаркого спора, ожесточенной дискуссии, вытащить из каждого участника то, что он таит в недрах своего подсознания, но боится сказать вслух. Сделать дискуссию незабываемой.

Двери раскрылись прямо передо мной. В комнате стоял громкий спор, мужчины активно переговаривались между собой о чем-то важном, а женщины пытались вставить в разговор личное мнение. При моем появлении спор утих, а ему на смену пришли аплодисменты и слова восхищения. Так меня ждала семья Раковых. Здесь были женщины и мужчины разного возраста, рассевшиеся в разных местах, прислонившись спиной к стене, стояли слуги с салфетками в руках. Господа и дамы сидели на стульях в разных местах комнаты, кто-то присел на диване, другие в кресле у столика, что указывало на индивидуальность характеров. Иван Владимирович Ракин сидел на стуле между двумя окнами, завидев меня, замолчал первым. Он улыбнулся, встал и направился в мою сторону для рукопожатия. Неожиданно для меня, сделал он это так, будто знал меня очень давно и хорошо, хотя раньше мы никогда не встречались лично. Меня это сразу расположило к главе семейства и в целом ко всем остальным присутствующим. Затем я обошел всех в комнате женщин и мужчин для приветствия и персонального знакомства. Оказалось, что знал я только одну Анну Ивановну и то, в прошлом. Она узнала меня. Я заметил, как она повзрослела, стала еще красивее, держалась теперь гордо, величественно, как и подобает знатной особе. От той девушки, которую я знал ранее, остался узнаваемым все тот же открытый взгляд и чистый голос. Я еще раз осмотрел комнату и находящихся в ней людей для удобного места начала своего представления. В комнате были еще одни двустворчатые двери, уходящие в другие комнаты, они находились приоткрытыми. В это время года октябрьские пасмурные дни не баловали солнечным светом, поэтому занавески на окнах приспустили до половины, с противоположной стороны комнаты уже подсвечивали огнями свечей в канделябрах слуги. Они, прислонившись к стене с серьезными лицами, следили за порядком.