Леонид Павлов - Чужой земли мы не хотим ни пяди! Мог ли Сталин предотвратить Вторую мировую войну?

Замечания Потемкина были вполне здравыми и отвечающими главной задаче – договориться с союзниками и тем самым предотвратить новую мировую войну. А для этой высокой и благородной цели можно и поумерить свою гордыню и попытаться найти компромисс. Тем более, что это, по мнению Потемкина, в любом случае повысило бы международный авторитет Советского Союза. Кроме того, это ослабило бы позиции Германии на Балканах и, возможно, вынудило бы англичан и французов оказать давление на Польшу и Румынию с тем, чтобы они внесли изменения – если и не по сути, то хотя бы по форме в столь ненавистный Советскому Союзу польско-румынский договор 1921 года.

В тот же день Потемкин с разрешения Молотова посетил в Варшаве Бека, который очень настаивал на встрече. В ходе беседы путем тщательного и подробного анализа соотношения сил в Европе и возможности Англии и Франции оказать эффективную помощь Польше, Потемкин вынудил Бека прямо признать, что без действенной поддержки Советского Союза Польша будет не в состоянии отстоять свой суверенитет и территориальную целостность. Резюмируя в конце беседы содержание разговора, Потемкин снова отчетливо сформулировал это заявление Бека, и тот его подтвердил. Со своей стороны Потемкин подчеркнул, что СССР пришел бы на помощь Польше, если бы она того пожелала 366 .

А Польша помощи не желала. Польские руководители не были столь наивны, чтобы думать, что смогут самостоятельно противостоять германской агрессии, в неизбежности и близости которой уже никто не сомневался. Загнанный в угол Бек вынужден был признать, что без помощи Советского Союза даже при активном содействии Англии и Франции, Польша обречена, хотя бы потому, что Германия охватывала ее с трех сторон, что создавало почти непреодолимые трудности в обороне. Польша от помощи как таковой не отказывалась, но ставила вопросы о формах советской помощи. А Советский Союз, хотя прямо об этом и не говорилось, по умолчанию не предлагал иного варианта, кроме как пропуск Красной Армии через польскую территорию, что неизбежно привело бы к войне с Германией, причем, скорее всего, именно польская территория стала бы основным театром военных действий. Понимая, что так Польша все равно утратит свой суверенитет и будет оккупирована, но, в лучшем случае, может окончательно испортить отношение с Германией, в худшем же – подвергнется большим разрушениям, а гражданское население – жертвам, поляки всячески противились участию в любом блоке, в котором будет представлен СССР.

10 мая Чемберлен заявил в парламенте, что Галифакс заверил Советское правительство в том, что Англия не намерена вовлекать Советский Союз в войну без английской и французской поддержки. Если у Правительства СССР еще имеются какие-либо сомнения на этот счет, то Галифакс без труда их устранит. Но далее в заявлении сказано: «В соответствии с этим Галифакс пригласил Майского сообщить более точные основания, на которых покоятся сомнения Советского правительства, если они еще существуют, и посол на это охотно согласился». На самом деле ничего этого не было: Галифакс не просил Майского сообщить «более точных оснований», и полпред не обещал этого сделать. Данная фраза, однако, помещена явно неспроста. Майский сказал Галифаксу, что ее приходится рассматривать, как косвенное приглашение поговорить с английским правительством по существу вопроса. Это предположение подтверждается следующим фактом: за полчаса до выступления Чемберлена Майскому позвонил заведующий Средне-Европейским департаментом форин офиса Уильям Стрэнг, предупредил о предстоящем выступлении премьер-министра, и, особо подчеркнув, сказал: «Галифакс просил меня передать Вам, что если в связи с заявлением премьер-министра Вы захотите его повидать и с ним побеседовать, то он целиком к Вашим услугам» 367 . Очень скоро Стрэнг отправится в Москву в помощь послу Сидсу качестве спецпредставителя английского правительства на трехсторонних англо-франко-советских переговорах по заключению договора против Германии и Италии. И это несмотря на то, что Стрэнг слыл сторонником продолжения мюнхенской политики умиротворения агрессоров.

11 мая Майский сообщал в Москву, что сделанные им накануне предположения подтвердились. Во-первых, вся сегодняшняя утренняя печать единодушно толкует заявление Чемберлена как обращенное к Кремлю прямое приглашение в развернутой форме изложить свои возражения против английского предложения. «Манчестер Гардиан» и «Таймс» даже доходят до того, что сообщают, будто бы вчера, сразу же после заявления Чемберлена в палате, состоялся долгий разговор по этому поводу Галифакса с полпредом.