Олеся Коломеец - Блуждающий в темноте

Все эти «никогда» всегда вызывали во мне внутреннюю улыбку. Однако, как оказалось, и у меня было одно «никогда». Оно, правда, не было из категории мужских стереотипов, но все же.

Я никогда не фотографировал людей. Даже не могу сказать почему. Это не было табу или каким-то условием. Просто передавать застывшие образы людей было для меня кощунством. Я мог остановить время, капли, ветра, но только не людей. Как будто их движения напоминали мне, что мир все еще крутится.

Исключением была Лола. Она единственная удостоилась чести быть запечатленной мной на фото. Невероятная энергия ее души, казалось, не могла быть остановлена вспышкой. Так и было. Помню, я долго не брался проявлять пленку с ее фотоссесией, но когда дошел до этого, замер в исступлении. Глядя на ее фото, можно было слышать смех и видеть блеск ее зеленых глаз. Я никогда не показывал ей эти фотографии, Не успел. Но сам очень часто разглядывал ее безумно красивые черты лица и точеную фигуру.

Лола. С нее началась моя жизнь. Ее появление было сродни свежему ветру, ворвавшемуся в затхлое помещение, сродни солнцу после долгих безостановочных дождей.

***

Я мчался на взятом в прокат бьюике 74 года выпуска и наслаждался видом побережья. Солнце, вид моря, беспечность и даже журчащий желудок пробуждали желание жить. Давно я не пребывал в таком приподнятом настроении. Радио и внутренний голос во всю громкость напевали старые песни. Помню, что тогда я был невероятно счастлив.

Проснувшись однажды от всхлипываний Линды, находясь на грани нервного срыва, я собрал свои вещи и уехал, как объяснил ей тогда, в отпуск. У меня нет отпусков, я работаю на себя, о чем она, конечно же, знала, но, видимо, эта отговорка не вызвала у нее тогда протеста. Я закидывал свои вещи и прочие пожитки в открытый чемодан без разбора, с трудом упаковал фотоаппарат. Мне хотелось уехать как можно скорее от дождя ее слез, иначе двадцать процентов моего меланхолического темперамента превратились бы во все сто. А это была бы отвратительная, скудная, томящая жизнь, которую я не мог себе позволить.

***

Иногда мне кажется, что я заставил себя влюбиться в Линду. Это звучит глупо, но признаваться себе в совершенных тобой глупостях иногда бывает полезно. Я будто заставил себя влюбиться в нее и начать эти отношения, чтобы что-то доказать себе. Что я что-то могу и чего-то достоин. Что я тоже могу любить. Что я обычный мужчина, который в состоянии держать в норме банковский счет, карьерный рост и личные отношения. Что я могу что-то создать. Этот список можно продолжать до бесконечности, но найти ответ на вопрос «зачем я это сделал», я не могу.

Может быть, тогда меня подстегнули слова Марио, что эта девушка для меня. Может, я уже тогда создал себе ее неверный обожествленный образ. А в реальности столкнулся просто с человеком.

Помню, в тот вечер мы играли с Марио в шахматы. Камила доливала нам свой фирменный кофе, и мы настолько расслабились за разговорами, что практически не обращали внимания на ход игры. А потом ввалилась эта свора девчонок. Боже! Как они все визжали! Как дворовые собачонки. Принялись украшать кафе всякими лентами и воздушными шарами, бросая на нас взгляды, смеясь и хихикая. Это, конечно, очень мило, но переизбыток женского визга утомляет.

Я закурил сигарету и принялся разглядывать юные тела в шортах и топах. Прелестные создания эти девчонки. Им от силы было лет по пятнадцать. Долговязые, но уже по-своему прекрасные, смелые и скромные, они радовали глаза и душу. За что им можно было сказать спасибо, так это предвкушение какого-то непонятного нам праздника. Мы с Марио уже перестали создавать видимость игры, согласившись на ничью. В обычной ситуации такое бы не прокатило: счет в наших партиях всегда велся очень строго.

Камила приносила девочкам лимонад, а нам доливала кофе, в который вскоре добавила немного рома. Чудо-женщина!

Мы с Марио, как мартовские коты, развалились в креслах-плетенках и, общаясь взглядами-усмешками, следили за приготовлениями к какому-то празднику. Я праздники не очень люблю. Все это красиво, но слишком утомительно. Много людей – много шума. Я предпочитал маленькие компании с интересными людьми, но изредка попадая на шумные мероприятия, иногда оставался. Так было и в тот раз.

После получаса девчачьего визга в кафе стали приходить девушки постарше, им было лет по восемнадцать. Все они складывали подарки на столик с красной скатертью и заставляли большой стол принесенными лакомствами. А потом произошло самое интересное. Выключили свет, и когда в дверном проеме появилась чья-то фигура, все с громкими криками «HappyBirthday» и зажженными лампами бросились поздравлять какую-то девушку. Она улыбалась от неожиданности и всех целовала. А я все смотрел на нее не в силах отвести взгляд: это была та девчонка, которая плакала у Камилы на плече. Линда.