Кирилл Еськов - Америkа reload game (с редакционными примечаниями)

– А чем ты рискуешь? Ритуал Ключа-в-Круге выполнен полностью, от и до – я это подтверждаю, именем моей лоа Эрзули; результат Ритуала не может теперь отменить никто и ничто в Мире – даже ты сам, и даже твоя смерть… А-аа! как же я не догадалась! – теперь ее голос просто-таки засочился ядом. – Я различаю лишь цепочку ритуала как целое, но какие-то звенья ее могут оказаться проржавелыми, и рассыплются от первого прикосновения… И знаешь – я ведь даже догадываюсь, какие именно звенья ты запорол, старый козел! Нет, это только вдуматься – заполучить в свои руки Человека-Ключ, рождающегося на Земле раз в триста лет, и в спешке загубить Ритуал! Па-аазорище!!

– Ловишь меня «на слабо», крекерова подстилка? – придушенным голосом откликнулся «седой джентльмен»: обвинение в профнепригодности явно попало в цель…

– Так! – тут Расторопшин решительно возложил на себя обязанности председательствующего. – Мы уже обсуждаем технические детали обмена, верно я понимаю?..

Дюнуа замотал было головой в предваряющем всякую капитуляцию жесте «Нет, на это я пойтить никак не могу!» – как вдруг снаружи донеслись громкие голоса.

– Если что – первая пуля тебе! – безнадежно пригрозил он и без того уже перепугавшемуся колдуну, разом поняв: всё пропало! И точно – где-то там, в глубинах здания, ахнул револьверный выстрел, потом сразу еще два подряд, потом в залу влетела большими прыжками собака – крупный черно-подпалый гончак… похожий на Флору… да ведь это же и есть Флора!.. но откуда?.. – а вслед за Флорой ввалился и Ветлугин, в распоротой и окровавленной по правому боку рубахе и с дымящимся «веблеем», азартно, не целясь, выпалил в темноту коридора, сразу откликнувшуюся хриплым воплем боли, и с невероятной для штатского охламона скоростью и точностью оценил обстановку: «Расторопшин, и ты тут?! Хватай парнишку и идем на прорыв, пока те не очухались!!» У него даже мелькнула на миг безумная надежда, что – и вправду прорвемся, чем черт не шутит, вот такие идиотические авантюры как раз и удаются сплошь и рядом! – но в залу уже лезли черные, в дурацких очках для слепцов, черта с два они «не очухались», и было их много, и совершенно не пугались они отчего-то ветлугинского револьвера, и тогда он, наскоро слепив «колобок», скомандовал Машеньке «По стеночке уходи, по левой, я отвлеку!», но только «колобок» отчего-то не взлетел, а, напротив того, крутанул волчком его самого, с потерей координации и ориентировки, а Машенька – никуда она, стало быть, уходить не стала – отчаянно крикнула ему: «Паша, унган!», и он, чувствуя, как «колобок» его буквально рвут надвое, сумел зафиксировать в круженьи зала оскаленное от напряжения лицо Дюнуа, и единственную пулю свою (при первой осечке…) он, похоже, положил точно в цель – ибо «колобок» отчетливо высвободился, и стало, вроде, чуток полегче, и передние черные, вроде, подались назад от двух последних ветлугинских выстрелов (он всё время, что ли, по конечностям лепит?), и им с треклятым естЕство-блядь-испытателем даже почти удалось встать спина к спине, и Машенька, слава-те-господи, нигде вроде, уже не отсвечивала, а Флора, хоть и не бойцовая собака, создавала-таки крайне ценный для них отвлекающий фактор … – но тут трое черных, двигаясь с быстротой и грацией пантер, атаковали его с трех направлений одновременно, « Вот уж совсем не к месту! – У парня длинный кинжал », кто ж это из японских классиков – Басё или Кёрай? – а если кинжалов сразу три, и левая рука ни хрена уже не пашет, и…

– Дурак! Сопляк!