Кирилл Еськов - Америkа reload game (с редакционными примечаниями)

– Тих-хо! Я всё сделаю сама. Твое дело – стоять рядышком, изображая собой зомби , оживленного магией мертвеца.

– Понятия не имею, как эти твои зомби выглядят!

– Он, надо полагать, – тоже…

– Иди ко мне, красавчик! Дай-ка я тебя поцелую – напоследок, а то мой зомби проголодался!

Каковой зомби и был ему явлен сей же миг; вышло вполне убедительно – Великий Режиссер сказал бы: «Верю!»

– На нас это не действует, красавчик. Плохое место выбрал ты для прогулок…

– Меня ждут там, внутри, – затравленно выдохнул тот.

– Вот как?.. Мне об этом ничего не известно.

– Да, я уже понял, мэм, – визитер стал оживать прямо на глазах; странно… – Вы – человек унгана, а я – человек майора; нестыковка. У меня срочное письмо.

– Ничего не выйдет, красавчик, – покачала головой «повелительница зомби». – Унган распорядился никого не подпускать к храму, ни под каким видом. Можешь передать свое письмо через меня.

– Мне запрещено, мэм: только майору, в собственные руки.

– Ладно… – в голосе девушки обозначилась искусно дозированная неуверенность; посланец меж тем ожил совершенно: принялся было разглядывать ее во все глаза, а потом сконфуженно отвел взор. – Постучишься своим условным стуком, вызовешь майора , отдашь ему письмо – и сразу назад. Не заходя внутрь. Прямо у тебя за плечом, в паре шагов, встанет зомби; попробуешь переступить порог – только ты и жив бывал, понял?

– Понял, чего ж тут не понять, мэм!..

«Да, везет мне на напарников – это она здорово придумала, просто отлично!..» Дверь распахнулась настежь, сразу после хитрого условного стука («…Ждал, ясное дело!..»), и в тот самый миг, как Майор («…Белый?! здесь?..») протянул руку за письмом, он обрушил на затылок Связника рукоять антикварного двуствольного пистолета (ничего посовременнее в хозяйстве Марии не отыскалось) и от души врезал башмаком по майорову колену («…А кстати: “майор” – это кликуха или реальный чин?..»); вторым тычком опрокинув обезножившего от боли противника внутрь помещения, предупредил: «Лежи смирно: чуть чего – стреляю!» и, не поворачивая головы, негромко скомандовал:

– Маша, затаскивай второго внутрь, живо! Если шевелится – добавь ему по башке еще разок, не стесняйся. И – оденься уже, а то, неровен час, простудишься…

Сзади откликнулись смешком, хоть и несколько нервным. Скорчившийся на полу, баюкая колено, пленник – плотный загорелый мужик лет пятидесяти, с седеющим армейским ежиком – успел тем временем разглядеть своего победителя, и по лицу его разлилась мертвенная бледность:

– O, shit!.. Расторопшин? Пришел меня убить – передать привет из «Кондора»?

Ну, здравствуйте! – рявкнуло в ротмистровой голове; нет, всякие конечно, случаются совпадения, но это уж… Хорошо хоть лицо мое не совсем уж на свету – может, тот не сразу сообразит, что я изумлен не менее его самого… Теперь – только вперед, ощупью.

– Насчет «убить» – там видно будет: возможны варианты. Но для начала я хочу, чтоб вы представились по всей форме, майор .

– Зачем вам это? – болезненно скривился тот. – Можно подумать, вы сами не знаете – раз уж нашли меня здесь…

– Сейчас вопросы задаю я. Итак?

– Майор Флетчер, Джеймс Флетчер – Контрразведывательная служба Федерации. Вы удовлетворены?

– Вот так-то лучше, – кивнул он, всеми силами изображая на лице ту самую удовлетворенность ; ёлкин пень, только этих мне тут не хватало!.. – А что у нас в том срочном письмеце, можно полюбопытствовать?

– Выслушайте меня, господин Расторопшин! – в тоне пленника проскользнули странные, едва ли не умоляющие, нотки. – Выслушайте, а дальше уже можете стрелять, вскрывать письмо – как вам будет угодно. Хочу лишь предостеречь: если вы сорвете операцию, которую я сейчас провожу, ваше петербургское начальство сотрет вас в порошок!

– Давайте-ка к делу, Флетчер. Со своим петербургским начальством я разберусь без вашей помощи.