Кирилл Еськов - Америkа reload game (с редакционными примечаниями)

– Храм расположен так, что никаких проезжих дорог к нему не ведет, компаньеро резидент, и подвезти туда груз взрывчатки не так просто, – вступил в разговор «Николай Николаевич», присоединившийся к группе буквально пару часов назад Ривера (этого Зырянов помнил еще по кое-каким операциям своего Дома). – Но прямо вдоль ограды там, помнится, проходит заброшенная узкоколейка. Мы могли бы воспользоваться большой грузовой дрезиной, да и униформа дорожников к тому же – отличная маскировка. На той же дрезине и отходить после акции , по чугунке – причем не в город, а в степь.

– Грузовая дрезина – это хорошая идея, Николай Николаевич: вчетвером как раз справимся… Да, и вот еще что: те, кто в храме – очень опасные люди, не стОит их недооценивать. Тут вокруг много болтают про «магию вуду»; я во все эти колдовские штучки не больно-то верю – благо мы с вами тоже умеем много чего смахивающего, на сторонний взгляд, на «магию», – но, однако ж, кое-что по этой части мы с вами наблюдали нынче утром в порту воочию… Словом, нам следует быть готовым к… неожиданностям, скажем так.

– Мальчик – там, внутри, – едва слышно, одними губами, прошелестела Мария. – И – ему совсем плохо… я даже не уверена, жив ли он. Я его больше не чувствую …

– Ч-черт… А где внешняя охрана? – я что-то никого вокруг не вижу…

– Ее у них и нет: появиться тут после захода солнца – это надо вообще рехнуться… ну, как я рехнулась сейчас, на почве общения с тобой…

Храм вуду – деревянное двухэтажное строение нелепой конфигурации – вплотную примыкал к старой кладбищенской ограде, и ряды вычурных креольских надгробий казались в свете ущербной луны его безмолвной стражей. В окнах второго этажа скорее угадывались, чем виднелись какие-то перемещающиеся отсветы; на первом этаже окон не было вовсе.

– Значит, так. Если не боишься – побудь где-нибудь тут, снаружи, пока я не вернусь с мальчиком; тогда сразу же примешься его… ну, лечить, или расколдовывать , или как это у вас называется. Если через четверть часа меня не будет – всё, уходи немедля и поставь по мне свечку.

– Нет. Я с тобой.

– И думать забудь!..

– Это ты – думать забудь лезть туда в одиночку! А я уже взрослая девочка, солдатик, могу решать за себя сама.

– Маша, если ты это к тому, что я сейчас – «однорукий», то – всё в порядке, обезболивание твое работает превосходно. Ты мне там, внутри, будешь только мешать, уж поверь!

– Знаешь, если там, внутри, проводят сейчас тот самый ритуал… Скоро плохо, совсем плохо, будет не только мальчику, а и всем нам – просто ему пораньше, а нам попозже. Остановить ритуал в одиночку я не смогу, но вот на пАру с тобой – может, у нас что и станцуется…

– Ладно, – вздохнул ротмистр, – ты и в самом деле взрослая девочка, взрослей не бывает… В храме ты, как я понимаю, бывала?

– Еще бы! Чаще, чем хотелось…

– Значит, расположение помещений знаешь; уже легче… А что там сейчас творится внутри, сколько их, в какой они части здания – ты что-нибудь чувствуешь ?

Она с полминуты сосредоточенно молчала, едва заметно помавая ладонями, будто ощупывая ими ночной воздух, а потом удивленно призналась:

– Ничего не понимаю! Людей внутри много меньше обычного – с дюжину, для важного магического ритуала это нормально. Но при этом внутри есть и кто-то совсем чужой!.. Чужак – в ближней к нам части здания, это что-то вроде склада инвентаря с отдельной калиткой; все прочие и мальчик – в дальней части, где у них алтарь. Как унган допустил присутствие вблизи постороннего – уму непостижимо!..

– Может, уверен что этот посторонний никому уже ничего не расскажет ?

– Ну, разве что…

– Тш-шш! Смотри! – и он притянул ее к себе, отступив в непроглядную лунную тень, отбрасываемую кустом гибискуса.