Валерий Большаков - Сага о реконе

Подбрустверная галерея расходилась тремя потернами, одна из них выводила к туннельной казарме глубокого залегания.

Там царила тьма, было прохладно, а гулкая тишина отзывалась долгим-предолгим эхом.

Плющ вздохнул.

Место для турнира нашлось просто замечательное, так не в этом же дело.

Когда он бился с другими реконструкторами один на один или сражался в бугуртах [5] Бугурт – рыцарский турнир, массовое сражение двух групп рыцарей. , то острее всего ощущал свою несостоятельность.

Статус у Мелиота был ничего так, на высоте. Он умел одерживать победы, но ведь над своими же, над реконами. А вот вышел бы Мелиот сразиться с подлинным витязем – настоящим средневековым рыцарем или викингом?

Для них-то война была жизнью – бились тогда всерьез, не по-детски, набираясь опыта в сражениях, где не было судей и правил, зато кровь лилась ручьями.

В ту пору на турнирах сходились опытные вояки, точно знавшие, где у меча острие и как этим мечом наделать в вороге дырок побольше.

Правильно, а ему-то где навык приобресть? Только на «фестах» [6] Фестиваль, турнир, на который съезжаются реконструкторы из разных клубов. . Весной в Хабаровске случается «Меч Востока», летом реконы выезжают в Иркутск на «Меч Сибири», а осенью добро пожаловать на «Кубок Легиона». Мало…

Эх, в попаданцы бы!

– Давай, – прогудел Альбус.

Мелиот кивнул и вышел на ристалище – это был квадрат восемь на восемь, обнесенный дощатой загородкой. Секундант проверил Костины шлем, меч, щит и кивнул.

Пора!

Плющ напялил свой топхельм [7] Топхельм («горшкообразный шлем», от нем. topfhelm – «горшковый шлем») – шлем, закрывавший всю голову целиком. , надел тяжелые перчатки, подхватил миндалевидный щит – целую неделю провозился с ним, пока обил вощеной кожей, пока пирамидку умбона [8] Умбон – металлическое навершие на щите, защищающее руку. присобачил.

– Боец готов? – обратился к Константину судья.

– Готов.

Секундант повернулся к набычившемуся фортовцу, придерживавшему у ног прямоугольный щит.

– Боец готов?

– Готов! – глухо ответил сэр Вильгельм де Барнстокр.

– Боец меня слышит?

– Слышу!

– Бой!

Вильгельм, держа меч на отлете, сразу двинулся на Плюща.

Костя не стал терять драгоценные секунды – бросился в атаку. Отножным с правого боку, «длинной рукой», он махнул снизу, подшагивая левой ногой, но комтурец шустрый пошел – не пожалев лезвия, блокировал удар.

И тут же рубанул Мелиота по голени!

Костя ударил отножным слева, «короткой рукой», провернул оружие над головой. Горизонталь слева с выходом левой ноги вперед.

«Срен… срен… срен-де-ве-ковыва рыцаря» ему бы не удалось просчитать, тот атаковал бы на автомате, не задумываясь о финтах и сбивах.

Меч лязгнул, скрежетнул, отводя удар. Плющ стал смещаться, увлекая фортовца в кружение. В щелки шлема видать было плоховато, да еще капля пота набухала на брови. Стекала щекочущей струйкой…

Ну, это ничего, пот – не кровь. Жить будет.

Костя быстренько рубанул вправо, уводя меч по дуге. Вильгельм провел поземный удар, словно скашивая Мелиота, но тот резко подпрыгнул, зацепив своим щитом фортовский. Резко отведя вражеский щит, Костя добился, чего хотел, – на мгновенье открылось плечо противника.

Мощный вертикальный, сверху в плечо! Два очка!

Зрители оценили красивую комбинацию – завопили, засвистели, захлопали. Девчонки переспрашивали парней, в чем прикол, и те важничали, объясняя подругам изыски фехтования.

Вильгельм, видать, разозлился, толкнул плоскостью щита, а Мелиот нанес фортовцу скользящий удар по бедру. Сместился, добавил отножным справа. Проворот. Вертикаль. Правую ногу назад. Удар!

Шлем у де Барнстокра загудел, как пустое ведро.

Костя увел меч по дуге, поднимая левую руку для накладки щита. И по корпусу вражине!

– Стоп! Мелиот, представляющий клуб «Витязь», набрал десять очков за минуту двадцать! Сэру Вильгельму де Барнстокру от Восточной Комтурии Ордена Старого Форта присуждается поражение!

Даана радостно завопила, запрыгала, витязи весело жамкали Плюща, мешая тому стащить шлем.

– Звери! – возопил он, отпыхиваясь. – Дохнуть дайте!

Его с хохотом дубасили по широкой спине.

Стащив, наконец, топхельм и кое-как пригарбав пальцами мокрые волосы, Костя покинул ристалище. Ему навстречу из толпы молодежи, представлявшей модные тренды сезона тысячелетней давности, выбрался высокий мужчина лет тридцати пяти.