Андрей Гончаров - Яд для императора

— Вы совершенно правы, дорогая Екатерина Дмитриевна! — воскликнул Нойман. — На освоение языка — причем в том варианте, который был принят в интересующее нас время, — уйдет никак не менее двух месяцев. А ведь вам понадобится не только французский, но еще и польский!

— А это зачем? — спросил Углов.

— А затем, уважаемый Кирилл Андреевич, что смертельными врагами императора Николая являлись участники польского освободительного движения — это вам и Екатерина Дмитриевна подтвердит. И вполне возможно, что именно они погубили Николая. Эту версию вам тоже надо будет проверить, а для этого желательно знать язык. И это еще не все! А умение фехтовать? Танцевать? Ездить верхом? А знание служебной субординации того времени? Манер? Тут и вам есть чему поучиться, а уж вашим товарищам тем более. Вас всех ждет полугодовой курс подготовки. Только этим будете заниматься! И вот тогда посмотрим, готовы вы или нет.

— Некоторые привлеченные нами эксперты настаивали на продлении такого курса до года, — добавил полковник Волков. — Но эти предложения пришлось отвергнуть. Время, понимаете, не ждет. Руководство страны ждет результатов вашего расследования. Так что придется вам уложиться в шесть месяцев.

— А как же 12 февраля? — спросил Углов.

— Это вы с непривычки так спрашиваете, — сказал Нойман. — 12 февраля — это точка, в которую мы должны вас отправить. А уж когда состоится отправка — совершенно неважно. Скорее всего, она произойдет летом. Возможно, 1 августа…

С той минуты, как Государь передал все дела наследнику, состояние его не улучшалось. Правда, придворные медики — и Каррель, и Мандт, и Ерохин — иногда делали обнадеживающие заявления. Например, 14-го числа лейб-медик Мандт, пользовавшийся полным доверием Государя, заявил, что кашель у его пациента ослабел, и сон был крепкий, налицо признаки выздоровления. Однако уже на следующий день, 15-го, у императора появились хрипы в правом легком.

В тот день в одном из залов Зимнего встретились три лица, наиболее близких императору. Это были военный министр князь Василий Андреевич Долгоруков, граф Алексей Федорович Орлов и министр государственных имуществ граф Павел Дмитриевич Киселев. Встреча эта не была специально назначена, произошла, можно сказать, случайно: министр государственных имуществ как раз вышел от Государя, у постели которого он находился чаще других, а Долгоруков и Орлов только что приехали во дворец. Однако, встретившись, они естественным образом захотели обменяться мнениями о состоянии больного и о положении империи.

— Ну, что Государь? — спросил Орлов у министра государственных имуществ. — Мне передавали, что ночью будто бы стало ему лучше?

— Мы все на это надеялись, — кивнул Киселев. — Но эти сведения, полученные от медика Карреля, оказались ложными. Достаточно сказать, что Его Величество уже третий день не принимает докладов. Вы сами знаете пунктуальность Государя в этом вопросе. Чтобы он пропустил чей-то доклад — дело немыслимое. И вот, извольте… К тому же у него появился жар.

— А что лекари? Делают хоть что-нибудь? — спросил военный министр, отличавшийся суровостью.

— Все то же, — отвечал Киселев. — Примочки, горчичники, пиявки… Больше ничего медицина рекомендовать не может.

— А может быть, следует употребить народные средства? — предложил Долгоруков. — Мой денщик, бывало, лечил меня от всех хворей горячей русской баней с веником, да медом, да чаем. Все как рукой снимало!

— Ах, оставьте, князь! — поморщился начальник 3-го отделения. — Вы же знаете, Его Величество не признает всех этих методов «а-ля рюс». Он во всем следует науке. Да и я, признаться, не понимаю всех этих les resettes de ma grand-mere (рецептов моей бабушки). Будем надеяться на лучшее. Ведь у Государя и ранее случались недомогания. Однако всякий раз его могучий организм с ними справлялся.

— Вы правы, князь, — кивнул Киселев. — Но прежде никогда недуг не одолевал его с такой силой. Я только что беседовал с Ее Величеством императрицей. Она не может найти причин для такой упорной болезни.

— Возможно, на Государя удручающе подействовали неудачи военной кампании… — заметил Орлов, бросив искоса взгляд на военного министра.

Тот немедленно почуял выпад в свой адрес и горячо возразил:

— Это все одни лишь слухи! Я на прошлой неделе беседовал с Государем, и он был, как всегда, бодр, энергичен… Отдал ряд распоряжений…

— Но разве он не был разочарован ходом Крымской кампании? — спросил шеф жандармов.