Алексей Кулаков - Великий князь

– Нет. Внуков, и точка! Только вот невместно среднему жениться поперед старшего.

Переведя взгляд на своего первенца, Иоанн Васильевич вздохнул: его гордость, надежда и опора во всем и в то же время скрытый укор и боль. Говорят, что иные дети походят не столько на отцов, сколько на дедов – в отношении Дмитрия эта примета оправдалась более чем полностью. Нет, облик у него был вполне родительский, вобравший самые лучшие черты, а вот хитроумный разум и тяжелый нрав государь-наследник перенял скорее от своего прадеда Иоанна Третьего, которого иные злоязыкие современники сравнивали с пауком в человечьем обличье. Вот уж кто умел и любил оборачивать все к своей пользе и выгоде, даже вечные раздоры меж боярскими кланами, страхи удельных князей перед Москвой и вражду меж осколками некогда могучей Золотой Орды. Еще – союзных татар и вчерашних своих противников для успешной войны и выгодного мира с Литвой. А потом первых, вторых и даже третьих – для того, чтобы раз и навсегда положить конец любым притязаниям степных ханов на получение дани с Руси. Его правнук… Старший правнук, разумеется! Он имел точно такие же повадки, норовя использовать в своих планах всех и вся, даже откровенных врагов и полных дураков-никчём. А если кого и приговаривал к смерти, то делал это не в гневе и не в порыве сиюминутных чувств – нет, с холодной головой и спокойным сердцем. И кстати, по примеру Ивана Великого совсем не стремился самолично возглавлять войска, предпочитая вместо этого спокойно править, дела же ратные доверяя талантливым воеводам. Чьи победы становились успехами прежде всего мудрого и милостивого государя, а вот любые поражения и неудачи принадлежали исключительно им самим.

– М-да.

Иоанн Васильевич вспомнил, с какой натугой, через какую кровь и пот он брал Казань и криво усмехнулся. То обозники Большого наряда осадные жерла под лед спустят, то коннице осенняя распутица помешает, или вовсе местничество среди князей-бояр начнется… Наверняка у Митрия все бы вышло по-иному: ровно, спокойно и без какого-либо надрыва. А вздумавшие своевольничать и тянуть время воеводы померли бы от «маеты животом» или оказались виноваты во всем, включая плохую погоду или, наоборот, слишком яркое солнышко. Собственно, и он сам, нынешний, повел бы войну за покорение Казанского царства совсем по-другому. Но это сейчас, разменяв четвертый десяток лет, набравшись опыта и знаний и имея крепкий тыл и верных воевод. В сравнении с собой же, но пятнадцатилетним – словно небо и земля!

– А Митька, пожалуй, и в свои тринадцать лет такую войну бы потянул.

Вздохнув еще раз, Великий государь всея Руси помрачнел, припомнив, какую цену заплатил первенец за свой светлый разум. Та самая боль и укор – не уберег он сына, не было у того ни детства, ни беззаботных увеселений. И дружков-приятелей по забавам отроческим тоже не было, лишь в кругу семьи Димитрий был живым и непосредственным лишь с ним, братьями и сестрой, охотно смеялся и шутил. Для остальных же… для них у государя-наследника было много разных масок, на любой вкус и обстоятельства, и не все они были безопасными для «зрителей».

– Гм. Устроить, что ли, царские смотрины невест?

Обдумав столь заманчивую идею со всех сторон, мужчина довольно заулыбался.

– Как раз архипастырь Филипп давеча намекал, что траур мой по Марье подзатянулся. Объявить смотрины для меня, девок красивых да разных побольше нагнать, а там, глядишь, с божией помощью и для Митьки с Ванькой супружницы найдутся!

Встав и покружив по Кабинету, нестарый еще Рюрикович довольно прищелкнул пальцами, хваля самого себя за столь хорошую идею. Задумался, машинально оглаживая бороду:

– Интересно, а что на сей счет говорят звезды?

Похмыкав в сомнениях, он все же вытянул с книжной полки толстенный том «Зиджи джадиди Гурагани» [228] Каталог звездного неба, где описаны 1018 звезд и весьма точно определена длина звездного года. Был переведен на латинский язык и наряду с «Альмагестом» Клавдия Птолемея и астрономическими таблицами кастильского короля Альфонса X долгое время являлся пособием по астрономии в обсерваториях Европы. Улугбека [229] Мухаммед Тарагай ибн Шахрух ибн Тимур Улугбек Гураган – среднеазиатский государственный деятель, правитель тюркской державы Тимуридов, сын Шахруха, внук великого завоевателя Тамерлана. Известен как выдающийся математик, астроном, просветитель и поэт своего времени. – каталог звездного неба, переведенный с фарси на русский язык толмачами Посольского приказа и затем размноженный на Печатном дворе аж до полусотни штук. Добавил сверху «Эфемериды» [230] Таблицы небесных координат Солнца, Луны, планет и других астрономических объектов, вычисленных через равные промежутки времени, например, на полночь каждых суток. Региомонтана [231] Йоганн Мюллер, выдающийся немецкий астролог, астроном и математик XV в. Региомонтаном (латинизированное название родного города ученого) его начали называть вскоре после смерти. , едва не уронив их себе на ногу. Бухнул все это на стол и, вооружившись парой чертилок и стопкой листов бумаги, предвкушающе потер ладони: