Алексей Кулаков - Великий князь

«Казнить».

Недобро улыбнувшись, сорокалетний Рюрикович нежно погладил бумажную гладь – единственное вещественное доказательство его с сыном тайных замыслов, направленных как против внешних, так и против внутренних врагов Руси. Если уж русские князья-бояре да литовская шляхта с магнатерией частенько позволяют себе своевольничать и даже прямо злоумышлять против своих правителей, почему бы и царской семье не ответить им ровно тем же?

– Власти хотели? Получите и не жалуйтесь!

И в самом деле, «по милосердию сердца своего, и желая мира и любви», великий государь поделился со своими слугами верными толикой власти и теперь в основном именно боярская Дума решала, кто из родовитых сядет наместником в тот или иной город. Решала и сама отвечала за результат. Чей-то выдвиженец проворовался или исполнял службу спустя рукава? Ну, казнить его никто, положим, не станет, но все растраты и потери, образовавшиеся из-за небрежения управительским долгом, заставят возместить. А уж подьячие и дознаватели так исчислят и подсчитают ущерб горожанам и государевой казне, что мало никому не покажется! Ни самому родовитому мздоимцу, ни его высокому покровителю в боярской Думе.

– Псы, лишь власти алкающие!

Надо сказать, что пока думцы своего правителя только радовали. Умело и с большой выдумкой подставляли друг друга, неустанно подсиживали, следили и доносили, составляли одни временные союзы и тут же перебегали в другие… Красота! Правда, были в Думе и другие. Те, для кого воля царская была важнее исконных вольностей и привилегий. Те, кто был верным престолу Московскому не на словах, а на деле! Голова Сыскного приказа Скуратов-Бельский, отец и сын Басмановы, князья Мстиславский и Хворостинин, посольский дьяк Щелкалов со своим братом Васькой, боярин и князь Скопин-Шуйский, большая часть окольничих и все без исключения думные дворяне.

– Ничего, с божией помощью мы всех крамольников да татей именитых… к ногтю!

Бережно свернув и поместив весточку от сына и склейку обратно на полку хранилища, Иоанн Васильевич потер лицо. А затем и вовсе откинулся на спинку давно уже ставшего любимым стула. Огладил аккуратную бородку, вздохнул и уперся взглядом в большой семейный портрет, остановившись на младшеньком.

– Ишь! Еще недавно совсем мальцом был, шепелявил смешно и глазенками забавно лупал, а каким разумником да искусником вырос!..

Обласкав взглядом сыновий подарок в виде перстня с большим рубином, на гранях которого затейливо мерцал и переливался свет, царственный отец довольно улыбнулся. А ведь нашептывали ему, что-де негоже позволять царевичу Федору день-деньской пропадать в царских мастерских да сводить недопустимо близкое знакомство с тамошними ювелирами и златокузнецами. Мол, сие есть отступление от старины и установленных порядков, позор и чуть ли не открытое поношение государского достоинства!

– А правы-то не они, а Митька оказался, когда сказал, что брат его меньшой идет путем Творца, и не скудоумным ревнителям древнего благочестия идти против воли Господа. Раз наделил Вседержитель кого даром творить красоту, то следует этот дар всемерно развивать…

Даже если это развитие временами требует очень редких или дорогостоящих «удобрений». К примеру, толченого в мелкую пыль адамаса [227] Старое название алмаза. , который каким-то хитроумным способом мастеровые Александровской слободы вбили в бронзовый круг, на коем, вращая его наподобие гончарного, младшенький и гранил (не полировал, как до того все повсеместно делали!) камни для своих поделок. Затраты, конечно, вышли немалые, но ведь и отдача велика! Эвон, пару седмиц назад Федька подарил сестре венчик-диадему красоты неописуемой, так Дунька по сию пору с ней расстаться не может, только в мыльне да на сон ее снимает. Перстень отцу поднес – князья-бояре за малым глаза не поломали, на такое диво глядючи!.. Ваньке кинжал сработал – тот лишь его на поясе и носит… Одно слово – творец!

– Любопытственно, что он Митьке в дар приуготовил?

Переведя взгляд на изображение дочки, любящий отец невольно вздохнул, до того она походила лицом на покойную любушку Анастасию. Красивая в мать, умная в отца и так же, как и братья, с особыми талантами.

– В возраст входит, пора замуж выдавать. А за кого? Кто достоин?

Бросив раздраженный взгляд на сгущающуюся по углам Кабинета темноту, великий государь порылся в одном из ящиков стола в поисках шкатулки со спичками.