Алексей Попов - Семь срочных дней. Служить бы рад…

– Просвиркин, проверь свет везде. Соболев, эта дверь опечатана, вам туда доступа нет. В остальных навести порядок, стены помыть, одеяла в кубрике выхлопать. Завтра машина с углём прибудет, протопить, где плесень – подбелить. Известь взяли. Воды надо.

Услышав от Василия, что все люминесцентные лампы горят, глаза Гарайшина в очередной раз на мгновение округлились, а наморщенный лоб приобрел сходство с тетрадью в линеечку.

– Хорошо. Пользоваться умеете? Сообщим о приезде.

Зампотех по хозяйски, как будто занимался этим каждый день, да не по разу, прокрутив ручку индуктора, поднял трубку и нажал вызов.

– Никифоров?! Опять баб голых смотришь?!… Ладно. Всё по чести, сейчас обратно уже собираться будем. В парке всё ладно?!… Ну, будь здоров, жди… Передам.

Положив трубку, резко выпрямившись, зампотех остановил взгляд на Просвиркине.

– В восемь утра и в восемь вечера – доклад. Любое, какое событие, если что, звоните немедленно. Вас мамки ждут – ясно!

Темнело также быстро, как собирались в обратный путь зампотех с Матвеевым. Проводив взглядом растворившийся за поворотом «ЗИЛ», и уже привыкшая к работе электростанции, новоиспечённая охрана спецобъекта, направилась к летней кухне. Особое внимание привлекала левая сторона: на толстых деревянных столбах свисала когда-то новая хорошо натянутая, а сейчас выцветшая, местами порванная, маскировочная сеть.

– Темно. Вась, может, глушим это громыхало?! Спать пойдём, фонариком подсветим, а сюда принесём аккумулятор, раз здесь лампа висит, значит, подключали её?!

– Согласен! Тащи аккумулятор, а я печкой займусь, жрать охота!

Звон в ушах после останова электрогенератора, сменился на шум от порывов ветра и шуршание веток в кронах деревьев. Декабрьская, но круглосуточная плюсовая температура позволяла долгое время находиться на улице, а отсутствие снега придавало местности сходство с любимой Васиной осенью. Кустарник и поросль лиственных деревьев вокруг импровизированной кухни давно имели осенний окрас, но для первого зимнего месяца, в Васином понимании, явно не соответствовали. 18 декабря на центральной площади его города обычно уже стояла ёлка, сооружали горки, лепили ледовый городок с башенками, иногда с подсветкой. Надвинувшие воспоминания сменились реальными очертаниями. Запасной командный пункт, по сути – холм на поляне среди леса, относительно кухни располагался на незначительной возвышенности, между ними проходила грунтовая дорога. «Горка есть с башенкой для дымохода и вентиляции – сооружение, ёлок вокруг хватает, на худой конец можно антенну банками из-под консервов украсить – чем не ёлка! Ещё бы Новый год здесь встретить!», – приподняв ворот бушлата, Василий прикинул, где могут лежать спички.

Прямо на входе, обозначая периметр кухни, стоял крашенный в жёлтый цвет деревянный стол с, видавшей дождливую погоду столешницей из ламинированной фанеры. Стоял он на скрещенных ножках, словно бедный родственник, не вписываясь в общий кухонный антураж. Вдоль стола с обеих сторон приставлены были, узкие деревянные скамейки в цвет стола. Центр кухни занимала длинная плита, состоящая из двух совершенно разных плит. Ближе к входу стояла старая электрическая четырёхконфорочная, с закрывающейся почти белой крышкой, плита эта уже сама забыла, когда её последний раз подключали, к ней встык примыкала широкая закопченная печь с двумя варочными отверстиями, посередине прикрытыми тяжёлой самодельной решёткой, с недостающими прутьями. Конструкция оригинальной варочной панели заканчивалась искривлённой трубой и, стоящим на чёрной печи такого же цвета, тяжёлым чайником с крышкой и дугообразной, не опускающейся ручкой с деревянной накладкой. В отличие от цвета чайника, его ручка отполировалась, обнажая структуру изделия. Чай хозяева пили часто. Слева от печи, напротив топки, вплотную, к маскировочной сетке располагался коричневый не жесткий дерматиновый диванчик с высокой спинкой. Выглядел он весьма добротно, хотя и покрылся трещинками, но явных признаков насилия над собой не имел. С правой стороны, в полутора метрах от плит стоял стол с надстройкой из двух открытых полок и тремя выдвигающимися справа шкафчиками, больше похожий на школьный стол.

Под столом, укрытая куском цветной клеёнки, плоская объёмная канистра с квадратной откидывающейся крышкой, наводила на мысль на наличие в ней воды. Сразу же за столом, напротив дымоходной трубы, и на удивление близко к самой плите, уместилось перекошенное красное кресло из искусственной кожи. Вероятно, последний сидящий на нём, скорее всего Сергеев, грел ноги, закинув сапоги на дымящуюся печь. В дизайн правой стороны, чуть в глубине, ближе к примыкавшим кустарникам, вклинился прикрученный к деревянной стойке зеленый рукомойник с жирными белыми буквами «СА». Заканчивалась правая сторона ещё одним деревянным столбом, прибитой к нему полочке для зуборыльных принадлежностей и с двумя потускневшими крючками для полотенец.