Михаил Янков - Мадагаскар-Россия

Город. Основное строительство закончено. Территория крепости, огороженная первой стеной, составляет 2 гектара. Территория города 2,5 квадратных километра. Город рассчитан на 15 тысяч жителей, но может вместить и 25. В случае осады, можно разместить до 50 тысяч, но это в смысле разместить и прокормить до 3 месяцев. Запасы риса у нас большие. Зато хлеба мало. Сейчас закончили строительство холодильных установок. Они рассчитаны на хранение 200 тонн продуктов. Но температура там не ниже -5 градусов. Морозильные агрегаты работают на аммиаке. Топливом может служить почти всё, но рассчитано на керосин. Расход большой, до 70 литров керосина в сутки. Сейчас работает только 1\20 часть. Склады. Помещения не ограничены, за счёт пещер. Очень много разного товара из Индии, Китая и Европы. Ревизии никто не делал. Кто примет должность, пусть нанимает счетоводов. После сдачи отчётов пристрелит их, если они сами от слюны не захлебнутся. Что у нас хранится? 80 тонн калийной селитры, 8 тонн поташа, 5 тонн пороха. Также 240 тонн солярки, 120 керосина и 100 тонн бензина. Вооружение крепости и города. 40 пушек, 12 «сорок» и 24 реактивных установки. Считаю вполне достаточно.

Промышленность. Сталеплавильные цеха, а также цеха по обработке металлов самые развитые из всех производств. На них работает почти половина наших рабочих. Следующим по мощности является нефтепереработка. Потом цементное и кирпичное производства. Но они, работали на полной мощности, временно. Основное строительство закончено. Хотя, кирпич и цемент можно продавать на сторону. Тому же Андриаманетиариво. Дальше идут многочисленные и нужные производства, но не вышедшие за пределы цехов. Это стеклоплавильное производство, химическое и цех точной механики. Ну, ещё есть просто несколько экспериментальных лабораторий, но они пока причислены к этим цехам. Скоро будет запущен цех лёгкой промышленности, со сложным производством. То, которое нельзя доверить аборигенам. Как пример это кирзовые сапоги, прорезиненные материи и так далее.

У нас проблема с отставанием химической промышленности от общего развития производства. Это Вам товарищи спасибо. Вот и пользуйтесь дымным порохом, благо пороховую мельницу запустили. А бездымный, он же взрывчатка, получен лабораторно, но на этом и всё. Скопились сотни тонн руды. Магниевая, платиновая, вольфрамовая, хромовая, никелевая, марганцевая, свинцовая, оловянная. Это я ещё не всё перечислил. Только то, что исчисляется тоннами. Ну, разве только платиновая килограммами. Я конечно не бог, не смогу в ближайший год, всё это извлечь. Но несколько руд, всё-таки попробую, запустить в технологический процесс. Порадую с золотом. В монетах и украшениях золота почти тонна и серебра около трёх. Камням цену не знаю, просто свалили в сундук. Намыли почти 2 тонны золота и думаем, что там ещё 7-8 тонн можно намыть. Извлекаем серебро из свинцовых руд. Но только серебро, да и то под большим секретом. Узнают, фиг кто нам руду по такой цене продаст. А руда так и осталась свинцово-цинковой. Некогда процесс извлечение цинка отработать. Кстати не радуйтесь такому количеству драгметаллов. Посчитайте, сколько уйдёт на зарплату за год и радость поутихнет.

Что ещё не упомянул? Ага, Африка. Пока молчат. Так и уговор был работать до следующего лета. Вот, про культуру и просвещение не упомянули. Музыканта и художника Михаил привёз. Печатный станок мы сделали. А вот переписывать художественную и техническую литературу на бумагу придётся нам всем. Не могу я к ноутбуку аборигена подпустить. Обучение придётся вести всем по очереди. Теперь ученики исчисляются не десятками. Предлагаю подключить способных учеников. Пусть учат, чему сами научились. Хотя бы снимут с нас азбуку и счёт.

Я закончил. Караул сдал. Михалыч! Кричи – Караул принял.

– А фиг Вам, требую хотя бы недельного отпуска.

– На том свет отдохнёшь!

– А я собираюсь жить вечно, так что мне вообще не отдыхать?

– Во второй книге отдохнёшь.

Эпилог

Добрый день или вечер дорогой князь Михайлович.

Поздравляю вас с Рождеством, к которому надеюсь дойдёт моё письмо, и желаю тебе всего от Господа Бога нашего. Днесь соскучился по жизни нашей вольной на чудном острове и решил описать тебе моё житьё-бытье после того, как вышли мы с Венеции, града чудного.

А приключилось в жисти нашей многое. Купец, что вез нас на корабле своём, дай Господь, ему долгих лет жизни и крепкого здоровьица, после плавания по морю холодному к граду северному, сопроводил нас до самой Москвы. Там мы и расстались с Фёдором, Саввой, Прохором, Остапом и Никитой. Остались они на постоялом двору нас дожидаться, а я с Харитоном пошёл к селу Преображенскому, как вы велели. Царя-батюшку в селе не застали, так как он в Троице-Сергиев монастырь соизволил съехать. Отправились мы тогда по его следам, да не пустили нас к Царю-батюшке, а токмо посечь грозились. По вашему совету, дал я охраннику, что наряднее всех был одет, рубль серебряный и попросил грамотку передать, что вами писана была. Принял нас Пётр Алексеевич к вечеру. Лицом молод, а умом востёр. Обо всём расспрашивал да удивлялся сильно. А когда удивлялся, хлопал себя по коленям. Рассказал я с Харитоном всё царю батюшке без утайки, что вы просили на словах рассказать, передал. Задумался Петр Алексеевич, сначала ничего нам не ответил. А потом попросил вещи ему дать, что вы в письме своём описали, да с нами соизволили передать. Дивился царь, какое зеркало ровное, да часы какие диковинные. В трубу дальнозоркую любовался долго. Но более всего понравилась царю фузея ваша странная. Удивлялся он безмерно, что пуля такая маленькая. Не поверил царь батюшка, что я с неё на триста шагов могу в ведро попасть. Сказал, что не токмо не попаду, но и не пролетит такая маленькая пуля столько. Сказал я тогда ему с поклоном, что пуля и шестьсот шагов пролетит, но с такого расстояния я токмо в дверь попасть могу. Опять не поверил мне Пётр Алексеевич и велел спытания мне и фузеи диковинной делать. Сделал я так, как вы меня учили, и с трёхсот шагов, попал в ведро. Тогда меня в дверь заставили стрелять. Тут конфуз и вышел. В дверь я попал, а за дверью человек стоял. Хорошо, что дверь дубовая была, пуля, когда её пробила, совсем слабой стала, в кафтане служивого застряла.