Дмитрий Семакин - Анна-Мария, дочь фюрера. Кинопьеса

ХЕЛЬГА

(голос в наушниках Мюллера)

…И это – всего за два с половиной года. И – только самой верхушки Рейха, лучших из лучших. Так называемых родственников, мнимых друзей, псевдо-однокашников, лже-детей и так далее и тому подобное. «Брат» партайгеноссе Бормана! «Сын» обер-лейтенанта Шмидта! «Троюродный дядя» рейхсминистра Гёббельса! «Внучатый племянник» рейхсфюрера Гиммлера! Даже «родной отец» рейхсмаршала Гёринга! Много всяких клоунов мы здесь повидали. Но чтобы дочь самого Фюрера – такое в моей практике впервые!

АННА-МАРИЯ

(в слезах)

Я – правда! – его дочь…

ХЕЛЬГА

Ни один из этих недочеловеков – ни один! – не сумел доказать свои кровные узы с нашими вождями. Где все эти самозванцы сейчас, догадываешься?

АННА-МАРИЯ

(сквозь слёзы)

Их… нет?

ХЕЛЬГА

От них даже пепла не осталось.

АННА-МАРИЯ

(плачет)

Но я-то не самозванка!..

ХЕЛЬГА

Вы, гражданка Хоффманн, посягнули на святое. На самое святое, что есть в душе каждого немца. На веру в Адольфа Гитлера.

Хельга настолько входит в раж, что наливает себе воду из графина и жадно пьёт.

Мюллер, тоже наливая себе воду из графина, вдруг замечает маленький конверт, торчащий из папки с делом. Мюллер раскрывает его и пинцетом извлекает оттуда прямоугольную оловянную бляху. На одной стороне бляхи выбито: 1811А. На другой – JVA Landsberg. Увидев это, Мюллер удивлённо приподнимает брови. Он берёт лупу и тщательно осматривает бляху.

ХЕЛЬГА

Вы хотите присвоить Фюрера себе. Сделать его частичкой вашего личного мелкого подленького счастья. Присосаться к нему, как паразит. Или что-то ещё, гораздо более страшное???

АННА-МАРИЯ

(рыдая)

Что вы такое говорите?..

ХЕЛЬГА

…И всё это – в тот самый момент, когда Германия защищает свою землю от кровавых жидо-большевицких орд! Не выйдет!

Анна-Мария рыдает.

Мюллер поднимает трубку чёрного телефона-«вертушки».

МЮЛЛЕР

(сняв наушник с одного уха, в трубку)

Мюллер говорит. Цвиллинга мне. Срочно.

ХЕЛЬГА

Ты не просто преступница. Ты враг. А врагов мы беспощадно уничтожаем. И ты это прекрасно понимаешь, ты ведь не дурочка. И ты прекрасно понимаешь, куда ты попала.

(подходит к Анне-Марии вплотную)

Зачем же ты упорно лезешь на дыбу или в газовую камеру? Это же чистое самоубийство. Зачем?!

АННА-МАРИЯ

Адольф Гитлер – мой отец!!! Я могу это доказать!..

ХЕЛЬГА

Докажи. Докажи мне это. Расскажи мне всю правду. Даю тебе последний шанс, Анна-Мария Хоффманн.

Мюллер, продолжая рассматривать в лупу оловянную бляху, говорит по телефону (второй наушник, куда транслируется допрос Хельгой Анны-Марии, по-прежнему на другом его ухе).

МЮЛЛЕР

Один Восемь Один Один литера А? Ты ничего не путаешь, Цвиллинг?

(слушает ответ)

Нет-нет, ничего особенного. Так, справки навожу. Спасибо, дружище. И Про «Конкисту» не забывай! Совершенно секретно. Хайль Гитлер.

Мюллер свободной рукой нажимает рычаг телефона. Дёргает его несколько раз, пока на том конце не отзываются.

У Хельги и Анны-Марии неожиданно звонит внутренний телефон. Хельга поднимает трубку.

ХЕЛЬГА

Двадцать седьмая. Слушаю.

МЮЛЛЕР

Останови допрос. И пулей ко мне в лабораторию. Поняла?

ХЕЛЬГА

(взглянув на Анну-Марию)

Хорошо.

4

ИНТ. ЛАБОРАТОРИЯ – УТРО

Мюллер внимательно изучает в лупу бляшку. Входит Хельга.

ХЕЛЬГА

Разрешите, господин группенфюрер?

МЮЛЛЕР

(показывает бляху)

Что это?

ХЕЛЬГА

Это… Это было у подследственной Хоффманн. Висело на цепочке. На груди.

МЮЛЛЕР

Спасибо, я в курсе. Я читал протокол задержания. Ты знаешь, что это такое?

ХЕЛЬГА

Талисман, наверное, какой-нибудь…

МЮЛЛЕР

(встаёт)

Шарфюрер Шульц. Вы что себе позволяете? Что значит «наверное»?! Что значит «какой-нибудь»??? Вам не кажется, что вы чересчур легкомысленно отнеслись к этому делу? К этому делу государственной важности?

ХЕЛЬГА

(по стойке смирно)

Государственной? Прошу простить, господин группенфюрер…

МЮЛЛЕР

Это не просто «талисман какой-нибудь», как вы изволили выразиться. Это – оловянная арестантская бляха заключённого номер восемнадцать-одиннадцать литера «А» политической тюрьмы Ландсберг.

Хельга ещё больше вытягивается в струнку.

МЮЛЛЕР

Номер старого образца, сейчас у них другие, матерчатые. А теперь угадайте, фрау Шульц, кто содержался в тюрьме Ландсберг именно под этим номером – 18—11 «А»?