Дмитрий Ким - По обе стороны снов

Этот рейс тоже задержали из-за пробки в небе. – Мне дико везло.

После пережитого стресса я долго ворочался в кресле самолета, глядя на облака. Сплошные облака, ничего больше не было видно. Белые, в лучах ослепительного солнца они казались мне снегом, по которому мы ехали на пузе самолета. Я глядел в иллюминатор и всё думал: как люди видят среди облаков слоников, жирафов, сердечки… – у меня получалось увидеть только сотни три людей, деревянные постройки без окон и два десятка оседланных дорнов.

Больше ничего подозрительного замечено не было, стараясь вести коптер со стороны солнца, я плечом толкнул ногу Бо, сидящего выше в колпаке – что обычно означало: чисто, можно продолжать движение. Понимали мы друг друга на уровне инстинктов, что выработалось четырьмя годами совместных тренировок и военных операций. Хотя у нас и была мобильная связь – мы с ним ею почти не пользовались. Скользнув вниз, он пересел за руль. – Наш броневичок бесшумно пополз в направлении обнаруженной нами цели.

Воздушный разведчик завис в полулиге над объектом, чуть в сторону солнца, – чтобы смотрящему на коптер солнце не давало его разглядеть. – Однако никто из туземцев даже и не думал смотреть вверх, но привычка есть привычка. На первый взгляд просто селение, но наметанный глаз автоматически отмечал в мозгу: до трех сотен людей, вооружены холодным оружием, нет женщин и детей, частокол свежесрубленный, есть верховые животные, постройки не капитальные – это военный лагерь, скорее всего разведывательно-диверсионный отряд.

– Бо! Это наши коллеги. Нам повезло, можем обращаться с ними без церемоний и угрызений совести.

Второй номер встрепенулся как боевой дорн перед битвой, движения Бо стали плавными и быстрыми, он перешел в привычный ему боевой режим. Как и я. Что-то в мозгу как-бы переключалось, не щелчок конечно, просто раз – и слышу лучше, и вижу четче, и углы перестал задевать.

– Предлагаю перекусить перед контактом, когда еще придется – никому не известно. Бо утвердительно кивнул.

Конечно же консервы. В молчании мы принялись жевать, глядя друг на друга и улыбаясь – ну не по нам мирная жизнь, опять это приподнятое настроение, аппетит зверский, снова в строю. Через пять минут наш краулер вновь бесшумно продвигался вперед.

В лиге от цели оба спешились. Так как мы не ожидали контакта с аборигенами при подготовке экспедиции, ничего серьезнее ножей и пистолетов у нас из переносного ручного оружия с собой не было. Пулемет был для борьбы с крупными агрессивными тварями. А эти твари были мельче, хотя и хитрее. Всегда предполагай худшее, – это закон разведки. Как скрываться на местности нас учить было не надо. Мы просто растворились в растительности – что значит многолетняя практика. Ни один взгляд нас не мог обнаружить! – Поэтому мы остолбенели, когда сбоку выросли три аборигена, с явным намерением снести Бо башку дубиной с шипами, огромным длинным ножом и еще какой-то кривой острой штуковиной на деревянном древке. Остолбенели мы всего на миг. Но потом все произошло быстро и само собой: тычок в горло первому, подсечка, кувырок и удар ребром ладони ниже затылка второму, и пинок в пах третьему, почти одновременно зажав ему рот. – Они осели как мешки с соломой. Как пеленать захваченных пленных мы знали не понаслышке, – пук травы и листьев в рот, их же не то поясами, не то подтяжками, самих же и затянули, оттащили под деревья, дальше траву заменили носками. Перепеленали покрепче. Двое пришли в себя, третьему я перестарался – почти перебил кадык, – он вообще не подавал признаков жизни. Но вот и у него затрепетали веки, мы облегченно вздохнули – не хватало еще в настоящий конфликт с жертвами вступить с местными. Нам нужно было только навести таким образом общение. А когда на тебя молча замахиваются дубиной – то перед началом мирных переговоров желательно оппонента расположить к себе, чтобы не размахивал. Их скоро хватятся, а по правилам разведки – взял языка, сматывай удочки. Галопом. Что мы и сделали – связав их паровозиком погнали в сторону краулера, иногда подпинывая – придавая таким образом нужное нам ускорение. Запихнув троих пленных в краулер, мы стали осторожно возвращаться. Сказать, что пленные были в шоке от увиденного – ничего не сказать. – Они были в ужасе. Держались они хорошо, но выдавали глаза: ужас и страх невозможно было скрыть. Никаких попыток вырваться – обреченные и парализованные страхом, они лежали и полусидели на полу, в то время как их трясло на кочках.