Борис Толчинский - Машиах. Цикл «Божественный мир»

– Десять, – поправил Макс, возник у него за спиной и перерезал гладиусом горло, сначала «счетоводу», а мгновением спустя – и «знаменосцу».

Дальше всё происходило очень быстро. Первый, кто бросился с ножом на Филис, упал с пробитой рукояткой гладиуса головой. Следующий согнулся вдвое, схватившись за распоротый живот. Короткий меч взметнулся снова, и человек с фригийским колпаком на стяге упал в грязь.

– И их осталось семь, – заметил Макс, – ещё? Ещё? Ну же, давайте!

Трое насильников бросили свою жертву, а сами кинулись бежать.

– Вы превозносите меня и тут же от меня бежите? Нет, я не дам вам убежать, – с печалью вымолвила Филис.

Она вскинула руку, легким, изящным движением, совсем не напрягаясь, метнула металлические звёзды. Двое убегавших вскрикнули и упали, третий пошатнулся, но устоял и принялся бежать, что есть силы. «Должно быть, у него там панцирь, под плащом», – ещё успел подумать Макс. Филис послала беглецу вдогонку маленький стилет, едва заметный, тонкий, как игла. Стилет вошел в основание черепа, беглец рухнул на землю.

Вся расправа заняла чуть более минуты. Остались четверо погромщиков. Один, кто был смелее и дурнее, кинулся на юношу с кхопешем, но тут же умер, сам не понял, как. Другой, кто был умнее и успел сообразить, сколь изменилась ситуация, упал перед девушкой на колени, принялся рыдать и причитать, рвал на себе одежду. Ещё двое бросились бежать. Но далеко не убежали – одному Филис послала вдогонку звезду, а у второго отнял жизнь меч Макса.

Он вывернул руки «кающемуся» погромщику и прижал к земле.

– Я вижу, ты осознаёшь свою вину, – сказала Филис, – теперь ответь мне: кто послал вас в Иудейский квартал? Ответишь честно – так и быть, я отпущу твой грех.

Погромщик и не думал отрицать, сопротивляться и юлить, он был готов на всё, чтобы остаться жить.

– Это трибун! Трибун… Андрон Интелик! Сам нас собрал, сам объяснил, что нужно делать.

– Жечь и убивать ивримов? Почему?

– Они наши враги… вечно хитрят и лгут, нас, честных граждан, обижают, не веруют в наших богов, тебя не почитают, нашу Саламандру!

Филис и Макс переглянулись.

– А вы как почитаете меня? Убийствами и грабежами?

Погромщик забился в истерике:

– Я честный римлянин, моя богиня и госпожа, я свой, я из квиритов! Вы не лишите жизни верноподданного гражданина из-за каких-то иудеев, из-за иноверцев, чужаков! Моя вина лишь в том, что я послушался трибуна, нашего вождя!

– И ты настолько слепо вверился трибуну, что не осознал, какое преступление он поручил тебе?

– Молю, закона и суда! Я честный гражданин, меня попутал Хаос 6 6 Хаос – в аватарианстве олицетворение беспорядка и неустроенности, которые свойственны нецивилизованным народам. Хаос также олицетворение Диавола, всех деструктивных сил, желающих разрушить Божественный порядок новых римлян, их Богохранимую империю. , но вы меня спасли от Хаоса, и я прозрел! А если ненароком преступил закон, то пусть священный суд меня осудит!

– Я твой закон, и я твой суд! Смотри в мои глаза! В глаза! Смотри!!

Макс вывернул голову погромщика так, чтобы его глаза смотрели в глаза Филис. Погромщик, прочитав в этих глазах свой приговор, заголосил:

– Милосердия! Милосердия! Молю, Божественная, милосердия!

– А теперь ты просишь милосердия? Тебе не повезло, у меня нет такой опции…

Она не касалась этого человека, и Макс только удерживал его – но он побагровел, закашлялся, стал судорожно хватать ртом воздух и вскоре затих. Юноша с презрением оттолкнул тело.

– Всё это очень грустно, Макс, – вздохнула Филис. – Я иногда жалею, что боги не даровали мне способностей Медузы. Она умела превращать людей в камень, и эти каменные статуи стояли по всей Ойкумене свидетельствами глупости людей и их гордыни… Да, я благословила гражданина Интелика искать врагов народа, трона и державы. Всех, кто желает погубить меня и мой народ. Мои народы! А он в ответ обрушился на слабых, беззащитных и невинных, тех, кто не может дать ему отпор. На один из моих народов, виновный только в том, что он – иной, древнее нас и непохож на нас. Разве это иудеи против нас восстали? Пускай они не веруют в меня, но они верны мне. В отличие от негодяев и предателей, желающих мне смерти. Скажи, друг мой, достаточно ли внятно и достаточно ли терпеливо я объясняла нашему плебейскому трибуну, чего жду?

– Гораздо более, чем терпеливо и достаточно, Филис, – в тон ей ответил он. – Умный и верный понял бы давно. Тебе нужен новый защитник народа. Новый плебейский трибун!