Григорий Литовченко - Пермские железнодорожники в яростной и беспощадной схватке за правильный социализм в 1917—1941 годы. Том II

9 февраля 1938 года Козина Валентина Ниловна, уборщица 3 дистанции связи станции Чусовская, подписала показания, что «Клавдия моя сестра, муж как белобандит был расстрелян красными, сестра моя, работая в волисполкоме города Омутнинск написала фиктивную справку, что она является женой партизана красных». Допрос провел Желудков.

17 февраля 1938 года Кассовский подписал протокол допроса, что Кульпина, старшая телефонистка при ст. Чусовская, настроена антисоветски, занималась вредительской работой. Допросил Тепышев

9 мая 1938 года свидетель Логинова Маргарита Михайловна показала, что в 1919 году мои родители эвакуировались с Колчаком в Сибирь до села Омутнинское и мать вернулась в 1921 году, а отца убили в Сибири, могу приложить моего отца Кульпина Михаила удостоверение №4391 выданное Омутнинским волисполкомом 22 октября 1920 года, удостоверение №1162 Голышмановской продконторы и отношение Ялуторовского уездного исполкома №2488 от 30 июня 1921 года. Эти документы мне предала мать в день ее ареста. Допросил Желудков

24 июля 1938 года Кульпина Клавдия Ниловна подписала отпечатанный на машинке протокол допроса, что «являюсь участником контрреволюционной диверсионно-вредительской организации в 3 дистанции связи и сигнализации, вовлечена Кассовским. Допросил Тепляшин. Показания Кульпиной проверены в ее присутствии, которые она полностью подтвердила. Транспортный прокурор. 2 августа 1938г.

20 августа 1938 года жалоба прокурору тов. Вышинскому от Кульпиной Клавдии Ниловны: «Я нахожусь в заключении как кулачка имевшая торговлю вместе с мужем, уезжала в Сибирь вместе с белыми, вредительство на производстве, жена белогвардейца принимавшего участие в Ишимском восстании, якобы расстрелянного красными, имеющей фиктивные документы, что муж расстрелян белыми. Этот клеветнический материал был подписан под нажимом. Обращение со мной было недопустимо издевательским. Требовали одно, пиши заявление, что состояла в контрреволюционной организации, помогай нам работать, я отказывалась, тогда мне наносились оскорбление грязными нецензурными словами вплоть до применения физических сил. Лично начальник НКВД требовал – пиши белогвардейка, а то зубы выбью, заплачешь. Посадил меня в одиночку, положил бумагу, ручку и чернила и трое суток не давал мне спать, сутки не давал кушать, все требовал пиши, угрожал арестовать моих детей, сгноить всех нас в тюрьме, садили в холодное темное помещение в одном платьице. Боясь за жизнь моих детей и под насилием и угрозами, принуждена была подписать клеветническое на себя заявление, текст которого заранее был написан начальником НКВД. Так же составлен и протокол допроса, напечатан в двух экземплярах и преподнесен подписывать, в котором вымысел следователя. Мои доводы и показания не только не записывались, но даже не выслушивались и все которые считали якобы моими они фиктивные. Протоколы были подписаны мною под нажимом и угрозами с применением физических сил и поэтому прошу Вас рассмотреть мое дело, согласно существующих законов. Прошу не отказать Кульпина

Обвинительное заключение по обвинению Кульпиной Клавдии, что по мужу из семьи торговца, активно участвует в контрреволюционной организации на 3-й дистанции связи и сигнализации, завербована Кассовским.

25 октября 1938 года в закрытом судебном заседании линсуда дороги, без участия сторон, Кульпина ходатайствовала о вызове в суд Кассовских, Боброва, прошу приобщить письма мужа и мои, где видно, что муж не был белогвардейцем, пенсионную книжку, по которой получала пенсию на детей. Суд в ходатайстве отказал.

На суде Кульпина показала, что «муж мой был продавцом. Я не состояла в контрреволюционной организации, вредительством никогда не занималась. Следователь записывал мои показания, а я подписалась. На переследовании мне давали очную ставку с каким-то Четвериковым, которого я совсем не знаю. На очной ставке с Ожеговым следователь при нем же обругал меня нецензурно. Во время же следствия он ругал меня нецензурно, заставлял писать заявление о принадлежности к контрреволюционной организации, называл торговкой, белогвардейкой. Три дня продержал меня в красном уголке, не давая прилечь. В конце концов сказал, что арестует моих детей. Два раза подсылал ко мне какого-то мужчину, который тоже уговаривал меня подписать заявление. Мне предложили подписать печатный протокол показаний на Кассовского. Я отказалась и меня увели в холодную, где я просидела часа три. И так делали несколько раз. Я все отказывалась. Но после того как мне показали бумажку на арест моих детей, я подписала протокол. Следствие вел Желудков. Прокурор меня только спросил, что я имею дополнить к делу. Я начала говорить о неправильности показаний свидетелей, но Тепляшин выпроводил меня от прокурора, не дав мне возможности ничего сказать. Я себя виновной ни в чем не признаю.