Станислав Богданов - Черный снег. Операция «Тайфун». Удар по оси

– Довольно сплетничать, мой друг, – «Лев Кириллович» неслышно встал и прошелся по комнате в общежитии энзацгруппе SS, куда его определил Вильнер и доставил Фоммель. – Ну-ну, не обижайтесь на старика. Как всегда я шучу. Давайте лучше подумаем, как нам спасти женщин и детей на оккупированных восточных территориях. В том числе советских военнопленных. Да и евреев не мешало бы. Хоть они мошенники и плуты. Хоть и недолюбливаю их с самого детства…

Это случилось за неделю до того, как в окружной жандармский пункт на станции под деревенькой Катынь заявилось несколько мужиков. (Пожаловались, что живут рядом с лесом, где в 40-41-ом годах НКВД расстреливал кого-то пачками или устраивал стрельбище для своих.) Эрнест Фоммель выехал на вездеходе «Кюбель» в сопровождении группы мотоциклистов «разрабатывать большевистских агентов». Ночью кто-то бросил камень, обернутый запиской, во двор энзацгруппе. На бумаге значилось: «Господину главному германскому начальнику. Весьма срочно. Докладываю: обнаружены коммунисты в количестве двух персон. Сброшены, по моему разумению, с самолета. Сельские, то есть наши, видели у них парашюты. Разбрасывают листовки против германского командования. Призывают стрельнуть господина старосту, моего хорошего друга. Более писать не могу. Меня могут вычислить агенты НКВД. Их у вас много есть, а вы про них ничего не знаете. Если эти двое прыгнули с парашюта у вас под носом. Верный Германии житель села Покрова Богородицы, как назывались мы до богопротивной революции». Предвидя удачу, Фоммель выехал в бывший колхоз «Красный Коммунар». По пути, проезжая через лес, эскорт и «Кюбель» попали в засаду. Двое мотоциклистов SS были ранены, один унерштурмфюрер был убит. Мало кто знал, что засада (через уполномоченного Гиммлера из РК) была заранее спланирована, что записка была ее составной частью дьявольского плана. Погибший от русской пули унтерштурмфюрер Махерик (из Судетской области) был как раз тот эсэсманн, от которого убежал «странный русский». Кто-то, таким образом, заметал следы. Вильнер догадывался, но свои выводы держал, говоря по-русски, в узде. Не давал волю даже мыслям. Знал, что значит пребывать в «атмосфере высокого напряжения» ордена SS. Он устроил торжественные похороны согласно традициям воителей Великой Валгаллы. Значительная часть энзацгруппе выстроилась в каре, переодевшись в черную униформу с белой окантовкой. Ударили в барабаны. Вильнер, в громадной черной фуражке с серебряной мертвой головой, ловил на себе взгляд Эрнеста Фоммеля. Тот сидел в «Кюбеле» бок о бок с убитым. Не он ли его пристрелил, мелькнула у штандартенфюрера страшная догадка. И кто у них на очереди, последней или предпоследней. Очередная жертва не заставит себя долго ждать в этом мире, подумал он, ощутив на черном лакированном поясе маленькую упругую кобуру с «Вальтер» (Р-38). Он вспомнил, что Лев Кириллович ожидает его по завершению похорон. «…В арийских сердцах воинов Черного ордена SS не угаснет память о погибшем, славном сыне Германского рейха и преданном солдате фюрера. Смерть большевикам! Полное уничтожение недочеловеческим ублюдкам прочих неполноценных народов! Мы уничтожим подлых убийц, сразивших своей бандитской пулей нашего товарища. Прощай, дорогой Карл. Пусть примут тебя в своих объятиях духи наших предков. Да благословит тебя Великая Валгалла! Хайль…»

А Аграфена работала и работала. И работала неплохо. С помощью её женских чар удалось заполучить «в тёмную» источник информации – в лице оберста Ригеля. Он состоял при интендантском управлении в Смоленске. Но был, что называется, под прикрытием. Справки, которые были незамедлительно наведены, показали – этот многолетний сотрудник ведомства Николаи, а затем Канариса. К слову, абверовские резиденты (как внутренней, так и наружной агентурной разведки) проявили нешуточную прыть в здешних местах. Способствовала этому разветвлённая сеть нелегальной резидентуры, что существовала в России ещё до революции, на случай войны этой империи против кайзера. Многие из них, «спящие» до поры до времени, получив условный сигнал-сообщение «Дортмунд I», немедленно активизировали свою деятельность. Кое-кто, ещё до оставления Смоленска частями Красной армии, уже шушукался с соседями по лестничной клетке, смущал народ на перронах поездах, в колоннах беженцев что немцы – культурная нация. Не чета, дескать, большевикам. Несут они для России исключительно освобождение от иудейских комиссаров и их прислужников, что надругались над вековой православной культурой, умертвили в 30-е тысячи крестьян, расстреляли или сгноили в лагерях «соль нации». В большинстве своём эти говоруны попались. Они не смогли дотерпеть. Их, видите ли, распирало при мысли… Дораспирало! С тех пор, как в результате столь эффективного к о н т р о л я-ч и с т к и, остались наиболее стойкие и приспособленные, они занялись вербовкой наружной агентуры. Именно их протеже, попадая в пухлые списки майора Винфред-Штахова, заполнили многие отделы городской управы, биржи труда, городской почты. Стали уборщицами и сторожами при комендатурах, железнодорожных станциях, получили право вести частную торговлю, открыть ресторанчики, кафе, комиссионные магазины, торгующие всяким раритетным барахлом. Но «золотой фонд» Абвера оставался в тени.