Александр Авраменко - Красно Солнышко

После сытного завтрака дружинники спихнули лодьи на воду, и вёсла вновь рассекли гладь моря. К обеду Путята-жрец подошёл к Брячиславу, идущему на первом насаде:

– Княже, Оловянные острова.

– Вижу, – коротко ответил тот.

Справа по борту показались в дымке меловые утёсы. Князь кивнул кормчему, тот переложил широкое рулевое весло, и, слегка накренясь, лодья повернула к отвесным обрывистым берегам. Внезапно вперёдсмотрящий, находящийся на вершине мачты, засвистел, потом крикнул:

– Паруса впереди! Вижу парус! Спускают!

Брячислав задрал голову, крикнул:

– Не потеряешь?!

– Такого-то урода? – ответил вопросом на вопрос дружинник, и короткое неудовольствие на миг промелькнуло по суровому лицу князя, но он промолчал, просто отдал короткую команду:

– Добавить ходу!

Чаще загрохотало било, отбивающее ритм гребцам. Кормщик задрал голову, и сидящий на мачте воин указал направление. Некоторое время шли молча, кроме ударов била слышался плеск воды в борта да скрип уключин. На лице Брячислава появилась довольная ухмылка – большой грузовой корабль спешил к берегу. Пузатый, неуклюжий, с двумя высокими надстройками-башнями – на носу и на корме. Там гребли изо всех сил, паруса спустили. А вскоре донёсся звук барабана. Задающий темп надсмотрщик был либо неопытный, либо растерялся, хотя вполне возможно, что гребцы на «купце» просто устали от непосильного напряжения. Время от времени одно из вёсел не успевало за остальными, лопасти сталкивались, и корабль сразу терял ход на то мгновение, пока надсмотрщики не восстанавливали порядок. Напротив, четыре славянские лодьи шли ходко. Воины держали постоянный ритм, к которому привыкли за недели пути, а узкие корпуса легко резали воду. Брячислав вздел к небу свой меч. По этому сигналу первая смена, ранее сидевшая на вёслах, уступила места второй, уже облачённой в доспехи, и бросилась надевать снаряжение.

– Стрелки.

Четверо лучших бросилось на нос. Заскрипели могучие луки из турьих рогов, запели тетивы. Резкий хлопок по щитку, прикрывающему руку, оперённая стрела взвилась в небо, провожаемая взглядами. Есть! Вошла глубоко в борт вражьего судна. Но не пробила, хотя рабы на весле перепугались изрядно, даже выронили весло, отчего корабль вновь замедлил ход на несколько мгновений. Дружинники быстро внесли поправку в прицелы и… Первые тулы опустели за считаные мгновения: когда стрелок накладывал на свой лук пятую стрелу, первые четыре ещё шили в воздухе, и смертоносный град обрушился на купеческий корабль. Оттуда донеслись вопли, крики раненых, вёсла с треском столкнулись, «купец» окончательно потерял ход, и через несколько ударов вёсел лодьи настигли его. Взвились в воздух крючья, намертво сцепляя корабли. Ухватившись за канаты, дружинники с рёвом подтянули борта друг к другу. Сухой треск дерева. Звон лопающихся вёсел, которые чужаки просто не могли втянуть внутрь. Грохнуло о борт купеческого корабля славянское весло, и, словно танцуя, лёгким быстрым шагом по нему пробежал Брячислав. Его встречали – воины в металлических коротких доспехах, обнажающих бёдра, с прямоугольными длинными щитами, украшенными массивными умбонами, составили плотную стенку.

– Барра! – непонятный, но явно боевой клич.

Блеск коротких клинков и злых прищуренных глаз из-под шлемов, украшенных перьями.

Князь потянул из ножен второй клинок – римляне. Либо – англы. Как говорили в Арконе, Рим покинул Оловянные острова, раздираемые набегами варваров-кочевников, отозвав оттуда войска на защиту Вечного города. Ну, сейчас выясним… Его мечи взметнулись вверх – правый, готовый ужалить врага в любое место, левый прямо перед собой, наискось. А позади и рядом уже верные дружинники… Выстраивается клин, и воины словно не замечают, что вся палуба завалена тюками и бочками. Они проходят сквозь препятствия. Обманное движение, и острый взгляд замечает, как один из противников кривится от боли, – знатные стрелки в дружине княжеской. И пятна крови на досках. Где же те, кого нашли славянские стрелы? А нашли, похоже, немало! Алые лужи ещё даже не изменили свой цвет. Правда, несколько дорожек уходят к квадратным отверстиям люков. Спустили под палубу? Выпад, отбив. Силён враг, силён! Едва не отсушил руку ответным ударом. Опытный воин. Да не учёл, что сталь на славянских клинках гораздо лучше, чем у него. Вскрикнуло перерубленное железо. Улетел куда-то за борт отсечённый ударом славянского меча клинок вражеского оружия. Но один из стены вдруг выбрасывает руку в жалящем смертельном ударе, и спасают дружинники, сразу тремя мечами пригвождая смертельное жало стены щитов к коже. Вскрик, ибо уже знает враг, что потеряна его рука навсегда. Обрывающийся в клёкоте, ибо из-за спины тех, кто рубится в первых рядах, вдруг выпрыгивают другие, свежие воины, со страшной силой бьют в щиты, разнося стенку солдат. И замечает вдруг князь проклятый символ распятого раба на груди брони своего противника. Мгновенно каменеет лицо Брячислава, звучит страшная команда: