Александр Авраменко: Красно Солнышко

Когда воины славов, пройдя по дороге мертвецов, с ходу вынесли ворота в каменной стене, ограждающей настоящую крепость, то первое, на что наткнулись, – два крепких монаха в чёрных рясах, распиливающие живого пикта на козлах большой пилой. Несчастный корчился и пытался кричать безъязыким ртом, но его мучители, мерзко подхихикивая, лишь немного снижали темп жуткой работы, чтобы тот дольше мучился и страдал…

А потом монахов согнали в церковь, обложили хворостом, благо того обнаружилось очень много – жечь людей заживо было любимым занятием настоятеля Майлса. Черноризцы молили о пощаде, но после того, что увидели славяне в обители проклятого истинными, проще было уговорить камень пощадить монаха, чем дружинника. Большие, забитые до отказа зерном, шерстью и солёным мясом амбары. Тучные стада коров и овец, даже табуны лошадей. Лоснящиеся жиром морды монахов и монастырских служек и обтянутые кожей кости пиктов-рабов… Крут первым бросил факел в обильно политый смолой хворост, затем и остальные добавили огня. Вой донёсся из церкви. Монахи не молили своего проклятого бога, они плакали о пощаде, обращаясь к своим палачам. Но после того, что было найдено… Не сгорели лишь настоятель Майлс да его любовник Фиш, обоим оказали честь – разорвали лошадьми…

Все телеги, что нашлись, забивались грузом полностью. Две тысячи человек пополнили ряды новых переселенцев. Пикты уходили с родной земли со слезами на глазах, но у них не было иного выхода. Ромеи и саксы практически полностью их истребили, и немногим живым оставалось лишь ждать конца своего существования…

Неделю простояли лодьи в гавани, пока посланцы племени приводили со всей округи укрытые в тайных местах корачи и грузили их всем необходимым в пути. Славяне смотрели на пиктов и ужасались увиденному, тихо, чтобы не обидеть новых соплеменников, обсуждая между собой пережитые несчастными ужасы. Вот что несёт Триглавый Чернобог славянским племенам. И так же, как пиктов, через своих жрецов уничтожает он завоёванные им народы.

За эту неделю, пока собирали новых поселенцев да перевозили захваченные монастырские запасы, люди немного отдохнули от долгой дороги, а истощённые рабы пришли в себя, чуть поднабрались сил. Затем караван, ставший ещё больше, двинулся в путь. Корачи тащили на буксирах. Всех людей погрузили на лодьи. Перун и Маниту защитили своих детей – ни единой бури не было за время всей долгой дороги, а ровные ветры подгоняли караван к дому…

Крут прервался, наполнил ковш чистой родниковой водой, смочил пересохшее горло, снова обвёл всех собравшихся за столом в горнице огненным взглядом и закончил:

– Так вот мы и добрались домой, братие. Уж простите за самовольство… что забрал с собой пиктов. Да после того монастыря… – Сглотнул тяжкий ком, возникший в горле. Гостомысл хотел было что-то спросить, но Крут сделал знак рукой: мол, ещё не всё. Снова продолжил рассказ: – Самое страшное – не то, что черноризцы творят. Куда хуже другое… Я, пока стояли в гавани да готовились к отходу, попытал знатных ромеев… И ниточка далеко протянулась… Очень далеко… Словом, прошлой осенью, едва мы отплыли из Арконы и уговорились с торговцами о выкупе людей нашей крови, гонец отправился в Царьград. Из храма Святовида с вестью… И потому император ромейский и отправил флот свой перехватить наши корабли. Рабов вернуть, а у нас выпытать, где новые земли находятся, на которых злато самородное есть. Ну и тоже сделать рабами своими. А земли те – под ромейскую руку взять. Вёл тот флот лучший императорский мегадук Махер Ивакинус. Да вот просчитался император. Не подумал, что наши корабли смогут отпор дать ромеям. Послал вроде много, а вышел пшик.

– А где сам Махер?

Крут мрачно улыбнулся:

– Сгорел. В его галеру первый снаряд с зельем огненным угодил. Никто оттуда не выжил.

Брячислав потемнел лицом, глухо молвил:

– Слышал я, что жрецы от Святовида отказались, мечтают переметнуться под крыло Триглава. Но не ведал, что столь далеко измена прошла.

– И я не ведал, брат! Даже помыслить не мог подобное! – поддержал его Гостомысл.

На некоторое время воцарилась тишина, потом старший из князей поднялся:

– Думаю, так решим: к старцу-ведуну в следующий год лодью единую зашлём. Посмотрим, что он за птица хитрая. Коли не обманет, то в следующий после того тоже пошлём, и будут корабли наши ходить до тех пор, пока не обманут нас.

– Любо! – одобрили все сидящие за столом.

Ободрённый единством, Брячислав продолжил: