Андрей Прохоренко - Как казак пить бросил

«Зовут-то тебя как? Ты бы лицо свое показал, а то все скрываешь его».

«Только не пугайся. Восприми так, как есть».

В следующую секунду казак, присмотревшись, увидел мужчину, который вел с ним мысленную беседу. Его золотистые волосы, спадавшие на плечи, голова и туловище струились в вихрях вишневых и изумрудных энергий. Золото волос гиганта, казалось, окружало его ореолом. Орлиный нос, высокий лоб, обруч на голове, в котором в районе лба блестел кристалл, свободные одежды, которые только лишь подчеркивали атлетическую фигуру мужчины, – все это в одночасье промелькнуло перед глазами Верниги. Как он был не готов, а слегка вздрогнул, эмоционально восприняв мужчину.

«Оце чоловьяга! – вырвалось у казака. – Сильный ты и большой. Это же я тебе по пояс буду! И как вы там живете – хлеб жуете?»

«Меня слушай! Времени мало. Долго не смогу держать нить.

«Какую еще нить?»

«Нить связи между прошлым и твоим временем. Говорю тебе, сил мало».

«Слушаю тебя», – телепатировал казак мужчине, который поразил его воображение.

«Сила моя да прибудет в тебе, – еле слышно сказал великан. – Ты тот, кто должен помочь себе и друзьям не погибнуть. Тогда сможет измениться будущее. Выживут достойные. Будешь видеть, хочешь или нет. Без этого не разобраться».

Как бы в подтверждение этих слов указательный палец гиганта направился в сторону казака. Что было дальше, Вернига точно не помнил, но то, что палец гиганта каким-то самым непостижимым образом вошел ему в лоб, после чего как бы помассировал его изнутри, казак ощутил предельно ясно. После этой манипуляции лоб у казака зачесался да так, что Вернига почесал спереди его.

«Придет время, когда ты забудешь, если захочешь, и меня и то, что произошло. Воспоминания тревожить тебя не будут, если выживешь, конечно. Тень, забирающая жизнь, идет по твоим стопам. Не говори с ней, лучше пойди на Хортицу к Серезу. Он казак опытный, что делать подскажет, если ты своей головой думать разучился».

«Так что я теперь, лучше видеть стану?»

«И слышать тоже. Не верь ни одному слову Алама. Он обманет тебя. Для него ты – жертва. Ты по его замыслу должен помочь одному из его воплощений. В нем копятся и проявляются темные энергии».

«Так он сам сказал, что физического тела не имеет, а существует в виде вихря энергий…».

«Ты больше обманщиков слушай. Свою голову надо на плечах иметь, а не, уши развесив, внимать тому, что в них кто-то пытается впихнуть. Кровный враг – есть кровный враг, кем бы он ни был: кумом, братом, сватом или товарищем. Его натура проявится рано или поздно так, что тебя подставит. Это должен запомнить. Иначе погибнешь».

«Чудно ты говоришь».

«Я говорю правду. Это ты чудно меня воспринимаешь. В мире война идет. В ней лучшие погибают, а ты поддался слабости и запил. Силу пока что всю не предоставляю. Ты с ней не справишься. Поэтому вначале от хвоста освободись. Если все правильно сделаешь, побратимов увидишь и им поможешь…».

«Как помогу?»

«Переведешь их тонкие тела туда, где они не так быстро разложатся».

«А я это смогу сделать?»

«Связь прерываю. Сомнение подтачивает тебя. Нет нужной опоры на себя и свои силы. Много можешь, но предпочитаешь этого не делать. Ты живешь, но уже омертвел внутри. Жизнь надо ценить, как шанс, предоставляющийся для важного дела».

«Для какого?»

«Тебе решать. Поговорим еще. Будь сильным, казаче».

После этих слов связь оборвалась, а Вернига окончательно проснулся и протрезвел. В голове восходило солнце. Такого состояния Вернига никогда не переживал. Он потрогал голову, ощупал себя и констатировал: «Вроде все на месте. Я это я, в этом сомнений быть не может». Перед Вернигой стоял главный вопрос: что же ему после всех перипетий, с ним произошедших, делать дальше? И решил Вернига, как и советовал ему мужчина-гигант, податься на Хортицу, да не судилось ему сразу туда попасть.

Вернига быстро собрался, все по сторонам оглядывался, как будто его кто-то невидимый обычным взором подгонял. Не то, чтобы страшно было казаку. Начал понимать он, что попал в переделку, в которой еще не бывал. И здесь, как в бою, саблей не помашешь и врага из ружья или пистоля не достанешь. Тут думать надо. А думать Вернига не наученный был. Когда батька говорил, что «тямыты» нужно, Омельян Вернига только лишь хмурился, да затылок чесал, морщился иногда, на небо поглядывая. Нельзя сказать, что казак уж совсем не думал, и все ему невдомек было, но особых усилий, чтобы думать, Вернига не прилагал, ошибочно считая, что казак, да еще и с саблей, решит сам по себе все проблемы. Да только не вышло так, как хотелось…