Андрей Прохоренко - Как казак пить бросил

«Чтобы ты собой занялся и себя за казацкий чуб вытащил из месива, в которое попал. Есть для чего жить, о себе заботиться. Побратимам ты не помог, не женился, сына не воспитал, казацкой науке молодежь не научил. Себя дал не единожды побить и лицом в грязь опустить. Негоже, казаче, негоже так жить!»

«Ты там знаешь, что мне делать и как жить», – возмутился для вида казак, но слова волхва побудили его задуматься.

«Глянь, на кого ты стал похож, – продолжал Сверзень. – Посмотри, что от тебя осталось. Еще немного и будешь тенью, от которой ничего не зависит. Ты этого хочешь?»

«Так нечистый отступил. То возле меня ошивался, то куда-то пропал. Нет нигде».

«Он вскоре объявится. Ты для него жертва, овца, которой он вскоре пообедает. А раз так, то вряд ли мы еще с тобой поговорим».

«Тебе какая выгода мне помогать?»

«Прямая. Я – прошлое воплощение духа, который ты сейчас представляешь. Неужели батька, твой учитель, ничего тебе не рассказывал о прошлых жизнях?»

«Почему не рассказывал? Знаю я, что и к чему. Не все, конечно, но мне и этого достаточно».

«А раз так, то слушай, – донеслись до казака мысли Мирши. – Ты сейчас, после того, как со мной поговоришь, к Серезу на Хортицу вернешься, объяснишь ему все и скажешь, чтобы он тебя научил тому, что поможет тебе избавиться от зависимости и от нечистого. Только помни: как бы тебя не уговаривали сыграть, или что-то еще сделать такое, к примеру, на спор дно кружки увидеть, не соглашайся».

«А кто мужчина, который за мной, как тень, следует?» – поинтересовался казак.

«Кто-кто, тот, кто тебя постоянно преследует, где бы ты ни жил и что бы ни делал. Мне он тоже жить не давал».

«Так он тень или реальное лицо? Физическое тело, как кунтуш, носит?»

«Есть и тело, а есть, как видишь, и темные энергии. И они все больше сгущаются. На него очень многие работают. Это Аламирст, черный маг, питающийся энергией других людей. Сотни людей, сами того не подозревая, отдают ему энергию».

«И что, управы на него нет никакой?»

«Средство может найтись. Нужно только думать. А ты к этому непривычен. Все саблей привык махать да из пистоля стрелять. Как с ним хочешь сладить, когда ему должен? Если бы долга у тебя не было, он бы за тобой не шел бы…».

«Надо в церковь пойти, батюшка его испугает, молитву прочитав».

«Сам-то веришь в то, что говоришь? Ты же почти характерник. Разве что не доучился. Так это дело поправимое…».

«Не подействует?»

«А ты думаешь, что у него с батюшкой нет договоренностей? Ошибаешься. Ничего ему он не сделает, только поможет еще сильнее стать. Между ними же обязанности распределены, каждый своим делом занимается. Это они так, для виду ругаются. Все схвачено, казаче, и давно…».

«Так что же делать?» – заволновался Вернига.

Он только сейчас начал понимать, насколько все серьезно.

«Ты, главное, не паникуй. Держись уверенно, что бы ни происходило, – посоветовал Мирша. – Лучше с Аламирстом или с кем-то из его свиты не говори. Пользуйся тем, что не здешний он. Обычаев и нравов не знает. Казацкая смекалка, брат, должна сработать».

Вернига слегка поежился.

«Откуда вообще этот Аламирст взялся?»

«Воплощений рогатых существ из разных родов на Земле все больше становится. Времена такие наступают. На Сечи еще, правда, это поветрие не так распространено. Но, видишь, и сюда добрались рогатые…».

– Слушай! – громко чуть ли не прокричал Вернига. – Можешь сделать так, чтобы я ничего этого не видел. Ты же мне друг?

«Поэтому так и не поступлю, – пришел ему сразу же мысленный ответ. – Слаб я. В нашем времени тоже дела творятся такие, что и говорить не хочется. Если мне поможешь, то потом я, так и быть, тобой займусь. А сейчас только лишь советом могу посодействовать. Да, и еще. Меня не зови. Сам объявлюсь, когда нужно будет. Многое будешь видеть. Не трусь. Сознание твое расширится. Увидишь мир таким, каким он есть, если выживешь. Это – самое большое испытание. Сабля, пистоли и конь – ничто в сравнении с тем, что ты обретешь».

После этих мыслей Вернига, как ни вслушивался, ничего больше не услышал. Пространство перед его внутренним взором сузилось, стало тянуть на сон. Вернига решил отдохнуть, что и сделал. Проснулся он ближе к полуночи от холода. Дрожь пробегала по телу, хотя ночь в это время была очень теплая. Казак завернулся в кунтуш и собрался продолжить сон, да не тут-то было.

Сквозь дремоту он услышал призывный звук. Исходил он от фигуры, маячившей где-то вдалеке. Это сложно словами описать, когда ты, то дремлешь, то просыпаешься. Тогда сон и явь перемешиваются. Можно и картинки самые разные видеть, и голоса слышать. А видел Вернига и слышал очень даже отчетливо. С восприятием у него все в порядке было. Откуда способность эта на него свалилась, Вернига не знал, догадывался только. Впрочем, батька, который его учил, как-то вскользь заметил, что придет время и Вернига многое увидит и услышит, да казак что, шапку чуть вперед сдвинул, почесал затылок и подумал: «Это еще когда будет».