Екатерина Мельникова - На шаг позади

Урок Карины был для Артема по сути психологической поддержкой:

– Чтобы не нервничать, ты должен забыть о количестве народа и обращаться только к Тане. Переживай то, что вложил в себя текст, растворяйся в чувствах. У тебя так превосходно получилось с моей песней тогда, после вечеринки! И «Тоже является частью вселенной» ты пел так, что у меня замерло сердце. Я ощутила, как ты переживаешь за Славу и хочешь для него всего хорошего, как хочешь донести до него, что он огромная часть того мира, в котором тебе хорошо жить. Таня должна услышать то же самое в свой адрес.

В тишине при произношении молодоженами клятв зависает совершенно осязательное волшебство, хотя к нему невозможно прикоснуться рукой. Первой начала мамочка. Поблагодарила мужа за то, что он появился в ее жизни, доказав, что встретить родственную душу можно в любом возрасте.

– Да, в ее годы это проблематично. Повезло, что нашла мужика, который искал себе мамашу. – Видимо, включился мой внешний голос. Видимо, я прошептал эти слова Карине на ухо – я вместе с ней, Петром и малым за одним столиком сижу. Хотя мне это может просто сниться или казаться. Не знаю. Все кружится-вертится.

Настает очередь Артема говорить. Жаль, я не оставил дома свои уши.

– До тебя я не подозревал, как нуждаюсь в таком огоньке, который только ты смогла во мне отыскать. Клянусь, что до конца своей жизни буду оберегать тебя и любить. – По залу проносится странный звук: кто-то решил заржать, потом передумал и попытался сдержать смех, но у него получилось кое-что неприличное. Гляжу по сторонам в поисках идиота, а все переводят взгляды в мой угол – этим идиотом оказываюсь я. – Обещаю, что каждый в нашей семье будет счастлив. – Не пизди. – Мне понравился этот я, который рядом с тобой. – Голос Артема прогибается, в лице отражается что-то, чего он не хочет спалить, и приклоняется над губами моей мамы. Пока они приступают вылизывать друг другу рот под всеобщие свисты, я занимаю руку выпивкой.

– Слав, хватит? Как считаешь? – мою руку ловит Петр, но я налить уже успел. – Ты давно хорош, ничего не скажешь.

– Петр Иванович, ты анестезиолог, если мне память не изменяет? Так вот. Это не пьянство. Это анестезия. – Я залпом осушаю до краев наполненную рюмку. – Ик! Тем более меня чего-то не берет, как полагается. А вам сейчас так хорошо, что вы не способны ощутить гадство моей жизни в полной мере.

– Ты не знаешь, что сказал. Не верится, что ты медик. Я за всю жизнь научился дважды ценить каждый вдох: когда лишился семьи и когда поборол кому. Я десять раз подумаю, прежде чем сказать, что жизнь – отстой.

– И я тоже. – Вмешивается Сергей. Я помню, что произошло с ним, помню, что Карина и Петр его новая хорошая семья вместо мамы Алисы, которая была лучшей подругой Карины и умерла, и вместо папаши-убийцы, который погиб при перевозке заключенных несколько месяцев назад, но… Но тебе повезло , пацан, потом тебе крупно, сказочно повезло, ты урвал себе в родители двух лучших людей, так что молчи, пацан. И не смотри, настолько уж напоминаешь мне своего родного отца Владлена Переса. У тебя есть от него все в чертах лица, есть все от черноты волос, зато у тебя доброе сердце и добрый взгляд. Чуткий, отзывчивый, но не сожалеющий, ведь ты все понимаешь – то, что бушует во мне. Ты и сам прошел через эту войну. Я помню тот день, как ты чуть не погиб и как мы с Артемом обняли тебя в больнице, а ты нас шоколадкой угостил. Родной отец тебя хотел убить, и лучше вообще отца не иметь, чем такого, как Владлен, но сейчас у тебя и отчество и фамилия другая, тебе повезло, крупно повезло, поэтому молчи, пацан. Молчи, молчи.

– Значит, я на вашем месте умер бы сразу. – Говорю вслух. – Я не боец… Ик! А дерьмо.

– Неправда, судя по тому, как ты боролся за девушку. – Припоминает Петр. Отчаянный он мужик. Смелый.

– Но я проиграл.

– Потому что она выбрала сдаться. Не за что бороться в одиночку.

Где-то поблизости из бутылок шампанского доносится шипение змей. Сквозь пелену, через которую наблюдаю за миром, мне слышатся очередные монологи о счастье.

Видимо, у меня искажается мимика, поскольку Сергей изумляется так, словно у меня брови, ресницы, скулы, лоб, губы, зубы, уши хаотично меняются местами.

– Слав, – слышу я предостерегающее имя-замечание. – Слав, – он приступает убирать с нашего стола все бутылки на пол.

В это время начались обжимания.

Карина: Поздравляю от всей души. Я безумно за тебя рада!

Артем: Это именно так, как я мечтал. А ты помогала мне мечтать, помнишь?