Александр Черенов - Несостоявшийся Горби. Книга вторая

Первым – по старшинству – откашлялся Лигачёв. Складывалось впечатление, что у него это было традиционной прелюдией к разговору.

– Ну, раз, уж, мы собрались здесь, то имеет смысл поговорить о ваших с Горбачёвым разногласиях – с тем, чтобы… ну, я не знаю… ну, как-то примирить их, что ли…

– ??? – возмутился Романов – и Лигачёв вынужден был прибегнуть к успокаивающему жесту.

– Ну, хорошо: не примирить – а… согласовать! Да, именно согласовать!

И в третий раз Лигачёв обернулся на «коллектив» – и вновь получил всеобщее одобрение удачной формулировке. В разговор он возвращался, уже обнадёженный поддержкой.

– Ну, договариваются же между собой воюющие страны! СССР и США договариваются – а вы, получается, не можете договориться?!

Светло-серые глаза Романова потемнели: верный признак «надвигающейся грозы».

– Ответьте мне – только честно: вы кого здесь представляете? Если себя – то разговор будет один, если Горбачёва – то другой: никакого разговора! Итак?

Егор Кузьмич растерялся ещё раз – но «место у микрофона» уже занимал Алиев.

– Григорий Васильевич, здесь нет ни «горбачёвцев», ни «антигорбачёвцев»: здесь – только люди, обеспокоенные сложившимся положением в Политбюро и ЦК.

Романов недобро усмехнулся, и покачал головой.

– Нет, говоришь, «горбачевцев»?.. Нет, уважаемый Гейдар Алиевич: есть! Или товарищ Лигачёв будет отрицать свою «причастность» к Михаилу Сергеевичу и его взглядам… если то, что есть у Горбачёва, можно назвать взглядами?

Лигачёва ещё раз основательно покраснел, заработал носом на манер Конька-горбунка – и всё же «вышел в эфир».

– Да, товарищ Романов: я не скрываю причаст…, то есть, личных симпатий к Михаилу Сергеевичу и его взглядам!

– Его ли?! – ухмыльнулся Романов. – Да и взглядам ли?

Лигачёв побледнел.

– Я Вас не понимаю…

– Да, всё Вы понимаете! – раздражённо махнул рукой Григорий Васильевич. – Или Вы, Виктор Михайлович, тоже скажете, что не понимаете?

Воротников растерянно перевёл взгляд на Чебрикова, который отнюдь не спешил ему навстречу со своими глазами.

– А при чём здесь Виктор Михайлович?!

– Вы хотите сказать, что…

Алиев, в отличие от Воротникова уже понявший намёк, не договорил – но этого и не требовалось: Романов уже «замещал его у микрофона».

– Именно это я и хочу сказать, уважаемый Гейдар Алиевич!

Двукратное обращение к Алиеву как к «уважаемому» не было ни случайностью, ни данью форме: Григорий Васильевич действительно испытывал к Гейдару Алиевичу пиетет «минус поздравления Леониду Ильичу и сентябрь восемьдесят второго». При всей своей неоднозначной интеллигентности, Алиев был пожизненным чекистом – а для Романова это являлось, своего рода, «знаком качества».

Над столом переговоров, давно заслуженное и ожидаемое, повисло молчание. Не успев толком и начаться, разговор стремительно выходил на финишную прямую. Всё уже было ясно, но такой результат явно не устраивал «неприсоединившихся». Это напоминало – в переводе на язык спорта – нокаут уже в первом раунде: никакого же интереса!

Лигачёв снова «взялся за микрофон». Руки его дрожали – и уже без всяких кавычек.

– Но… Григорий Васильевич, эти разногласия не обязательно должны мешать дружной… ну, хорошо, не «дружной»: слаженной… тьфу, ты… ну, в общем – нормальной работе членов Политбюро.

Лицо Романова вытянулось от удивления.

– А я Горбачёву не мешаю! Я занимаюсь промышленностью и ВПК, он – сельским хозяйством! Я не лезу в его «огород», и, если он не полезет в мой, то это – уже полдела!

– А какая «вторая половина»? – улыбнулся Алиев: остальным участникам квартета было почему-то не до улыбок.

Предваряя ответ, Романов «обошёл строй глазами».

– Горбачёв не будет лезть в Генсеки!

– А Вы? – моментально «выскочил из тени» Лигачёв.

– А я не претендую!

Романов с такой неожиданной легкостью «отрёкся от престола», что Лигачёв едва не подавился уже заготовленным обвинением Григорию Васильевичу «в собственном умышлении».

– И то, что я делаю, не есть моя личная претензия на власть: я всего лишь не хочу пустить туда Горбачёва и таких, как он!

Лицо Романова неожиданно исполнилось чуть ли не плакатного озарения – редчайшее состояния для этого, донельзя практического человека.

– Запомните сами – и передайте Горбачёву!

Квартет дружно подался вперёд: таким «одухотворённым» Романова никто ещё не видел. Ну, как минимум: давно.

– Что передать?!