Василий Князев - Цицерон – мастер публичных выступлений. Или роман об истинном римлянине. Том II

– Немедленно приведите Гавия на форум! – приказал Веррес и сам тотчас же отправился туда.

На главной площади Сиракуз уже начала собираться толпа зевак и горожан, ожидая очередного надругательства и представления. Привели Гавия. Веррес посмотрел на того своими маленькими свиными глазками и вдруг громко и пронзительно крикнул:

– Раздеть его! Привязать к столбу и высечь розгами!

– Я гражданин Рима! – выкрикнул несчастный. – У вас нет права меня сечь!

– Но разве Верреса это могло остановить?

« О сладкое имя свободы! О великое право нашего государства! О Порциев закон, о Семпрониевы законы! О вожделенная власть народных трибунов, наконец возвращенная римскому плебсу! Так ли низко пали все эти установления, что римского гражданина в провинции римского народа, в союзном городе могли на форуме связать и подвергнуть порке розгами по приказанию человека, получившего связки и секиры в знак милости римского народа? Как?…» 2

Ликторы сняли с несчастного одежды и начали пороть на глазах у всех жителей. Кровь текла по спине Гавия, лоскуты кожи смешались с мясом. Но ни одного стона и даже вздоха не услышали его мучители. Публий в ответ только повторял: «Я гражданин Рима. Я гражданин Рима». Окружающие начали плакать и кричать Верресу, чтобы он помиловал несчастного. Но куда там! Борова понесло!

– Вы думаете, на этом ненасытный злодей остановился?! – голос Цицерона почти перешел на крик. – Нет же! Он приказал воздвигнуть крест и приколотить туда за руки и ноги несчастного Гавия, бедного Гавия! Истерзанного, искалеченного и истекающего кровью, но еще живого прибили под плач и мольбы о помиловании всех собравшихся горожан гвоздями к этому столбу. А он только повторял и повторял: «Я гражданин Рима. Я гражданин Рима.»…. Спустя несколько часов после жутких мучений смерть забрала его…

На форуме застыла тишина… Никого не оставила равнодушным эта страшная трагедия… Никого…. Все присутствующие были просто убиты, потрясены и шокированы страшным преступлением Верреса.

– Уважаемые очевидцы этого преступления сейчас находятся здесь: Гай Нумиторий, Марк и Публий Коттии, очень известные люди из округа Тавромения, Квинт Луций. Они подтвердят все сказанное мной под присягой! – продолжил Цицерон.

– Веррес!!! Веррес!!! Кто ты такой?! Может, Зевс Громовержец?! Облаченный особыми полномочиями диктатор Рима?! По какому праву ты совершил это злодеяние?! «Когда разводили огонь и приготовляли раскаленное железо и другие орудия пытки, тебя не заставили опомниться если не отчаянные мольбы и страдальческие возгласы твоей жертвы, то хотя бы плач и горестные сетования римских граждан? И ты осмелился распять человека, называвшего себя римским гражданином?» 3

Только сейчас Верресу стало страшно. Весь вид его стал жалок. Сошла спесь, и прошла уверенность в безнаказанности. Веррес начал искать взглядом Гортензия, своего адвоката, но тот отводил взгляд, стараясь не смотреть на своего подзащитного.

– Веррес! Да за твои злодеяния даже казни в мешке для тебя было бы недостаточно! Это была бы слишком малая кара за твои невообразимо чудовищные деяния, – Цицерон гневно смотрел на Верреса, дыхание его было шумным, кулаки нервно сжимались.

Было видно, что он искренне возмущен всеми преступлениями, совершенными Верресом. Затем, повернувшись к Гортензию и глядя тому прямо в глаза, Цицерон произнес:

«Прежних ораторов, Крассов и Антониев, хвалили за то, что они умели… красноречиво защищать обвиняемых. Но они имели преимущества перед нынешними ораторами не только в умственном отношении, им благоприятствовали сами обстоятельства. В то время никто не был так преступен… Но что теперь делать его защитнику Гортензию?.. Как поступили бы в отношении этого человека все Крассы и Антонии? Одно, я думаю, могли они сделать, Гортензий: отказаться от защиты и не марать своей чистой репутации грязью другого…« 4.

Да… Талантливый человек талантлив во всем. Во всем, к чему прикасается. Именно таким и был Марк Туллий Цицерон.

Что было потом? Уже седьмого августа Веррес на суд не явился, сославшись на непонятную болезнь. Гортензий отказался защищать своего подзащитного. Допрос свидетелей и чтение документов закончились на девятый день суда. Под тяжестью улик, фактов и доказательств второй сессии суда не потребовалось.

Результат: Суд признал виновным Гая Верреса по всем статьям предъявленных обвинений и приказал взыскать с него в пользу сицилийцев сорок миллионов сестерциев. Но, согласно римскому законодательству, обвиненный такого уровня и являющийся гражданином Рима мог воспользоваться добровольным изгнанием, что и сделал Веррес, отправившись в город Массалию в Галлии (нынешний Марсель), прихватив с собой оставшуюся часть своего состояния. Спустя двадцать семь лет после дела Верреса триумвир Марк Антоний внес Гая Верреса в проскрипционные списки и тот был казнен. Это была месть за поруганную в свое время честь отца Антония. Всем воздается по заслугам. Все возвращается…