Александр Черенов - СТАЛИН ЖИВ! Пятьдесят третий… и дальше

Паузой и бровями Хозяин предоставил Браилову право закончить фразу и тот не стал отказываться.

– Моя работа, товарищ Сталин.

– А информация о Гляйвице?

– Тоже я, товарищ Сталин. Правда, там помог случай, ведь Польша не моя зона: Мюллер заинтересовался техническим оснащением гляйвицкого участка границы. Точнее, его интересовало, участвовали ли французские службы в обустройстве этого участка, и чем именно. Так я и узнал о готовящемся нападении.

Браилов помедлил – и осторожно «выглянул из окопа».

– Я сообщал в Москву и о нападении Гитлера на Союз…

– Вы сказали, Мюллеру понадобился Ваш совет?

Хозяин решительно «не услышал» собеседника. И Семён Ильич понял, что «торпедировать» вопрос нецелесообразно и даже чревато. Правда, он и не умышлял «ничего такого»: в целом он «правильно понимал политику партии и правительства». И осведомлённость о дате он не смешивал с неудачным «стартом кампании». И, как специалист, и как «всего лишь» мыслящий человек, он не сводил понятие «внезапность» к одному лишь «знал – не знал». Потому что, «внезапность» – категория стратегическая. Множество компонентов образует её. Тут – на любой вкус: и шестикратный «недоучёт» сил противника Генштабом; и незнакомство с новой тактикой немцев, пусть она и являлась старой тактикой Красной Армии; и полностью отмобилизованные войска противника – при отсутствии таковых у Красной Армии; и их развёртывание на границе с СССР «по всем правилам науки и техники».

Да и сама дата «хромала»: тот же Зорге «постарался». Начиная с сорокового года, он называл в своих донесениях, минимум, четыре даты начала войны – и все подавались, как достоверные! Поэтому начальник ГРУ Голиков имел все основания дать такое заключение: «деза».

И коварство будущих союзников тоже охватывалось понятием «внезапность»: «те ещё» были «дружки». Так, осенью тридцать девятого года, во время советско-финского «выяснения отношений», Англия вместе с Францией уже изготовились оказать «интернациональную помощь» Финляндии посредством оккупации Мурманска и Архангельска! А на третью декаду июня сорок первого Англия планировала бомбардировки нефтепромыслов и районов Баку, Грозного и Майкопа! И это не было «уткой»: Браилов лично знакомился с документами, подтверждающие эти намерения премьера Черчилля! Вот и не учитывай после этого «нюансов»!

Не валил Браилов «до общей кучи грехов» Хозяина и заявление ТАСС от четырнадцатого июня: никого в армии оно не «дезориентировало». Потому, что как можно «дезориентировать» тех, кто по Уставу обязан быть в постоянной готовности выполнить служебный долг?

Такими же «убедительными» он полагал и доводы «объявителей мобилизации»: ну-ка, перебрось за одну неделю к границам из глубины страны хотя бы пару стрелковых дивизий! Это же какая морока: «сняться» с места, погрузиться самим, погрузить технику и оружие, проехать по железной дороге без «зелёного света», разгрузиться, подтянуть тылы, выдвинуться и развернуться! Тут и месяца было бы мало! Вон, переброска пяти армий с Дальнего Востока в западные округа велась, аж, с марта сорок первого – и в июне многие части вступали в бой прямо «с колёс»!

Поэтому Семён Ильич интересовался «не с намерением», а «в контексте беседы». Да и как интересовался: лишь «приподнял завесу» – и тут же её опустил. Ведь то, что для других было уже историей, для Хозяина оставалось… лакмусовой бумажкой. Как минимум, в том числе…

– Это какому Мюллеру? Начальнику гестапо?

Семён Ильич не мог не поблагодарить Хозяину «за чуткость и понимание», с которыми тот «всего лишь» игнорировал его «бестактность». Разумеется, глубоко в душе: не хватало ещё «развивать тему», пусть и таким способом!

– Ему, «родимому», товарищ Сталин.

– А с кем из главарей рейха Вам приходилось встречаться?

Здесь Браилов посчитал необходимым смущённо потупиться. Так, как обычно поступают те, кто готовит аудиторию к бурным аплодисментам в свой адрес.

– Ну, «главарей» – это громко сказано… Я был слишком незначительным человеком для того, чтобы встречаться с вождями рейха. Из числа вождей я встречался с одним лишь Мартином Борманом, заместителем фюрера по партии. Но с теми, кто, так или иначе, касался вопросов разведки, я, конечно же, не только встречался, но и работал.

– Например?

– Ну, например, с Гиммлером. Несколько раз я выполнял его личные поручения. С Кальтенбруннером приходилось встречаться значительно чаще. Некоторые задания я также получал от него лично, правда, обязательно ставил в известность об этом руководство.