Анна Ткач - Хронополис

– Александр Васильевич, ну простите меня, балду. – с такой умильной мордочкой что нельзя не улыбнуться. Колчак осторожно высвобождает руку и отечески гладит девчонку по причёске. Та в полном соответствии со своими словами обалдела и даже обижена – ожидала отношения как к барышне, а не как к ребёнку. Ее соседка – роскошная чернокосая и черноглазая красавица из самых старших, лет восемнадцати – все поняла и хихикает в ладошку.

Полубосой Сережка сверху, комически мрачно:

– По частям я спускаться не согласен. И доктора жалко подводить, он хоть и царь, но тоже человек! – исподтишка посмотрев в сторону Колчака: – И адмирала тоже жалко.

На Колчака действительно стоит посмотреть. В последний раз перекосившись, он быстро набирает что-то в браслете и четко произносит, обернувшись к Сережке:

– Приземление.

Серёжка плавно приземляется, сию секунду деловито спрашивает сам у себя:

– А взлетать можно?!!! – задирает голову вверх и вопросительно, прыгая при каждом слове, вопит:

– Как там? Старт?.. не. Взлёт?!.. тоже нет… ммм. Подъем! – начинает подниматься – Ага! Ух ты! Красота! Подъем, подъем! – летит все выше – Сейчас я вон те здоровые грушеяблочки с большими косточками, – на вершине дерева растёт что-то похожее на манго – достану!

Под деревом куча косточек, очевидно что росло пониже уже сменило место жительства и вполне возможно уже скоро сменит ещё раз. Что характерно, очисток нету. Да и косточки старательно разгрызенные, словно из них добывали ядрышки.

Светловолосый Олег всплескивает руками и со смехом следует его примеру. Девчонка с причёской:

– Олежка! Сорви волосатую дыню, – указывает на отягощенную плодами кокосовую пальму. Кора дерева помята. По ней явно азартно пробовали лезть и отступились наверняка на время и только потому что вокруг много всего в легком доступе: сейчас поедим и подумаем, как все же добраться – две, нет, три штуки, нет, побольше!

Колчак набирает какую-то команду на панели синтезатора, получает здоровенный тяжелый нож в чехле, спокойно спрашивает целеустремлённо воспаряющего к орехам Олега:

– Поймаете, молодой человек…?

Олег крутит головой, оценивающе смотрит на нож, на орехи, улыбчиво машет чубом в знак утверждения, мол а как вы думали, делов-то, и действительно с легкостью достаёт прицельно брошенный нож из воздуха. Вынимает из чехла, разглядывает, ощупывает. Нож – больше похожий на массивный короткий меч – ему очевидно нравится.

– Голкипер, – уверенно ставит Колчак диагноз его хватательному рефлексу. (Олег Кошевой действительно серьёзно увлекался футболом, в музее хранится его мяч, настоящий кстати – дорогая игрушка для подростка по тем временам.) – Уронить плод не бойтесь, он не повредится.

Один из мальчишек – типичный отличник очкарик – втихомолку фыркает, Колчак мигом его спрашивает:

– Знаешь что это такое? – Тот кивает, Колчак заговорщицки прикладывает палец к губам, мол вместе будем учить кокосы разделывать и есть, и оба переглянулись как завзятые единомышленники.

Олег польщенно задирает и без того курносый нос, старательно пилит черенок у ореха и комментирует:

– Ой какие толстые… Как бы не исщербить ножичек… – за ним с откровенной завистью наблюдает кудрявый Сережка, небравший в подол рубахи охапку манго – невероятным и просто травматическим способом вывернув шею на сто восемьдесят градусов, сущий филин. Всевидящий Колчак – набирая ещё что-то на браслете:

– Сергей Гаврилович, доктор просил вам передать, что будет очень огорчён, если вы испортите его работу по ремонту ваших шейных позвонков…

Девчонка в причёске грозно ахает, стукнув кулачком Колчака по колену (просто он сидит очень удобно) и другим кулачком со звуком "Ууууу!!" – грозит позвоночновладельцу.

Колчак не упускает случая сделать вид, что он смертельно ранен и добивается своего: девушка с причёской его гладит по пострадавшему месту. Уникально, но Сережка ничуть не ревнует: он хозяйственно закусывает наполненный плодами подол рубахи, берет обеими руками себя за уши и с гримасами и голосовой (сквозь зубы) имитацией громкого скрипа медленно возвращает голову в нормальное положение:

– Взззззз… хрям! – припечатывает себе ладонью по макушке, а другой рукой, приставленной ребром к носу, проверяет симметрию – словно кокарду на фуражке. При этом в лукаво прищуренных глазах его появляется очаровательная картина: сидит в виде исключения одетый не в платье, а в хирургическую зеленую пижамку (на голове вышитая дубовыми листьями царская диадема) Александр Македонский с ногами в компьютерном кресле, непонятно как уместился (поза подчёркнуто дамская), с бешеной скоростью лупит пальцами по виртуальным окнам (все пианисты сдохли от зависти) косится куда-то в сторону, хотя явно против желания туда смотреть, просто не может удержаться, и изнеможённо фыркает от смеха. В стороне на черти какой мебели, то ли кровать, то ли приставка к космическому кораблю, со вкусом устраивается поспать Сережка: взбивает и перекладывает подушки, задумчиво созерцает полученную композицию, переделывает сначала… Вводит в композицию изящно выложенное одеяло – голубенькое и в цветочек, в пододеяльнике с кружевами. Укладывается на бок, сложив под щекой ладошки. Благонравно прикрывает глазки. Подскакивает как укушенный за пятку. Озабоченно чешет кудри, старательно зачёсывая их дыбом. Снова перекладывает подушки. Укладывается на четвереньках, страстно обняв подушки, засунув под них голову и оттопырив пятую точку.