Платон Абсурдин - Писец. История одного туриста

Но я оставался у себя в комнате, и всякий раз цельный череп пузатого красавца оставался в неизменном виде.

Наступил момент, когда Якоб Гроот, наконец, решился пригласить Патрицию на свидание.

Я думал, что если я этого не сделаю, то свихнусь на радость мясорубу или повешусь в городском парке на потеху благодарной публике.

Я дождался, пока Патриция вышла из дома, догнал её и выпалил какую-то глупость – не помню какую. Помню лишь, как приветливая улыбка тут же сошла с её милого личика.

– Нет, – сказала она и погрозила мне своим пальчиком.

В моих ушах появился звон, и все мои члены тут же онемели.

Патриция, конечно, ушла, а я остался наедине с Якобом Гроотом, чтобы пережить позорный провал.

Пару-тройку дней я провёл лёжа на своей кровати, хотя она и не была самой удобной на свете – её купили, когда мне было семь лет от роду, она порядком износилась и уступала Якобу Грооту в длине, а новую кровать я себе позволить не мог. Или не хотел? Мне кажется, я об этом даже не думал.

Потом появился мясник с красивой бутылкой в левой руке и устроил скандал из-за того, что я, видите ли, не хожу на работу. Он орал так, что забрызгал своей ядовитой слюной мою скромную комнату, но, разумеется, Якоб не обиделся на вспыльчивого человека.

Полагаю, мясник не выселял меня, потому что я отдавал ему своё библиотечное жалование. А может, ему нужен был кто-то, кому можно потеребить нервную систему, но не получить за это в приветливую харю? Я не знаю.

Я выдал ему всё, что было в карманах, и добрый мясник ушел, но не забыл хлопнуть дверью так, что мои любимые книги повалились с полок на пол.

Он продолжал каждый день пить дрянь и хлопать уставшими от него дверями. Но, честно сказать, мне было не до него – Патриция и её неожиданный ответ вкупе с пальчиковой угрозой – вот что занимало мои чудесные мысли.

Я не буду описывать те чувства, которые испытывал тогда Якоб Гроот – думаю, они понятны каждому разумному человеку и не нуждаются в шокирующих подробностях.

Кроме того, я вынужден излагать с краткостью, чтобы не расходовать дорогой папирус без особенной на то нужды.

Следующие дни выпали из моей памяти – я не помню, что я делал. Помню лишь, что кое-как Якоб Гроот смирился со своей неудачей и вернулся-таки на работу в библиотеку. С Патрицией он старался не встречаться, но…

Но как-то вечером, когда я возвращался домой, то увидел её в городе – она шла по главной улице, но не одна – её сопровождал молодой ещё человек лет тридцати.

Судя по его стилю в одежде и манере держаться, незнакомец был приезжим.

Парень шёл в паре-тройке метрах позади Патриции и курил сигареты одну за другой. Можно было подумать, что они с Патрицией не знакомы, а от курения мужчина с минуты на минуту отдаст концы.

Но чужестранец концы не отдавал, но и не отставал от моей соседки, а она время от времени оборачивалась и что-то ему говорила.

Я, как вы понимаете, решил проследить за ними, потому что иначе Якоб Гроот поступить не мог. Или-таки мог? Вероятнее всего, не хотел!

Мы прошли пару-тройку кварталов, и парочка остановилась.

Патриция кивком своей красивой головки указала спутнику на один из столиков уютного уличного кафе. Тот сел за стол и снова зачем-то закурил, как будто ни разу не слышал о вреде курения и не боялся сдохнуть от перенасыщения никотином и тяжёлыми смолами.

Патриция заняла соседний столик, а я спрятался в колбасном магазине и наблюдал за странной парочкой через витрину. Запах дорогих колбас отвлекал от наблюдения, но желание узнать правду о Патриции было сильнее всех запахов Вселенной!

К парню подошел молодой ещё и быстрый слуга, получил заказ и удалился.

Незнакомец затушил сигарету, дождался своего кофе с пышными булками и закрыл глаза. Патриция же делала вид, что читает меню, и что-то набирала в своём телефоне, но булок почему-то заказывать не стала. Я тогда подумал, что она таким чудесным способом следит за своей великолепной фигурой, как это делают многие незамужние женщины её возраста.

Слуга с подносом проходил мимо, когда иностранец качнулся и рухнул со стула на мостовую как тугой мешок, набитый финиками. Он задел-таки доброго слугу и тот выронил поднос с чашками. Патриция, как ни в чём не бывало, встала и пошла прочь, а я поспешил за ней.

К лежащему парню сбежались люди – он не шевелился, глаза его были открыты, и я подумал, что он-таки отдал концы. И вероятнее всего, от чрезмерного курения.

А одежда иностранца была испорчена жуткими кофейными пятнами и потеряла свой аккуратный вид.