Марис Друва - Восемь сказок про Михаила Барышникова

– Пойдём ко мне. Выпьем чаю, мама должна была оставить обед, – Тоби приглашал и той же правой лапой похлопал Мишу по плечу. И оба пошли.

– У тебя из-за меня получились неприятности.

– В смысле? – Миша удивился.

– Тебя считали виноватым.

– Ничего, Тоби, всё в порядке! А как у тебя это так получилось?

– Случайно, конечно, я уже говорил. Завтра маме надо идти в школу. Но ты же видел, Миша, у вазы только один кусочек отколот, может быть, какой-нибудь мастер склеит.

– А твоя мама, Тоби..

– Мама у меня хорошая, она поймёт. Я же ещё только щенок в подростковом возрасте, хочется похулиганить. И ты же знаешь, Миша, нам надо учиться немилосердно тяжело и трудно.

–Да, и длинные долгие годы, – тихо добавил Миша.

Тоби по-детски, по-боксёрски скорчил мордочку, сморщил лоб ещё сильнее и яркими, доверчивыми глазами глядя на Мишу сказал:

– Главное, что эта ваза, красивая ваза, свела нас вместе и теперь мы будем хорошими друзьями.

И действительно, они очень подружились. Миша часто чувствовал дружеское плечо и поддержку Тоби. Скоро они уже знали всё о жизни друг друга. Тоби был очень -очень чувствительный, он часто приглашал Мишу к себе, и родители Тоби принимали Мишу как своего.

Так эта дружба длилась аж до 1964 года, когда Михаил Барышников начал учиться в Вагановской школе в Ленинграде.

В 1964 году вечером 28 августа на рижском вокзале друзья, учителя и знакомые провожали Мишу Барышникова на учёбу в Ленинград. На короткое время Миша и Тоби отошли в сторону. Миша положил руку на плечо Тоби.

– Спасибо тебе за дружбу, за поддержку спасибо!

Тоби скорчил мордочку, нахмурил лоб до морщин и смотрел на друга яркими доверчивыми глазами.

– И тебе, Миша, спасибо за то же самое!

– Ты знаешь, Тоби, что я думал и чего желал, когда мы сегодня вошли в кабинет директора и я дотронулся до нашей фарфоровой вазы?

Тоби пришлось ждать, пока Миша ответит на заданный больше себе, чем Тоби, вопрос.

– Я хотел, чтобы мой танец был таким же чистым, неповторимым и оригинальным. Я это понял уже тогда, когда в центре школьной сцены стояла освещённая ваза и Любочка играла грустную мелодию.

Тоби отошёл на пару шагов от Миши. Как будто они только что познакомились – так Тоби смотрел на 16-летнего юношу. Потом он опять подошёл к нему и двумя лапами обнял друга.

– Ты – Михаил Барышников! Ты мой гениальный, красивый друг. У тебя в жизни всё будет. И много боли тоже.

Когда поезд тронулся, Михаил Барышников вскочил в открытые двери вагона и провожающие махали на прощанье.

– Мы будем ждать «Жизель»! – Тоби кричал на весь перрон.

– Мы будем ждать Альберта! – добавил кто-то.

После окончания Рижской Хореографической школы Тоби уехал работать в Ярославль. В Риге не было постоянной собачьей труппы, а в Ярославле как раз такую труппу открыли и Тоби пригласили туда. Начальство Ярославской труппы познакомилось с Тоби ещё в Риге, когда он учился в 11 классе, и предрекали ему блестящее будущее.

Михаил Барышников и Тобби Шнок регулярно переписывались, но чаще созванивались. Тоби обычно звонил Барышникову в Кировский театр. В те разы они всегда говорили по-латышски, чтобы можно было поговорить по душам и рассказать о боли. А если кто-то слышал разговор, а как тут не услышишь, если в Кировском театре телефон находился рядом с репетиционным залом,то сказанное никто не понимал.

Встречаться у них получалось редко. До отъезда Барышникова из СССР в 1974 году – они встречались только 5-6 раз. И одна из этих встреч была 17 мая 1971, когда Барышников танцевал Альберта в «Жизель».

2 сказка

Последний день в Ленинграде

5 марта 1974 года. «Да, это уже весна», – подумал Барышников, выходя с улицы Герцена на Невский проспект. Он шёл не торопясь, ведь те, кто его ждал, тоже никуда не спешили – он был уверен в этом. Какая разница, придёт он раньше или позже? Всё равно встреча состоится. Начало марта Барышников называл «Рижскими днями» в Ленинграде. Это был целый цикл мероприятий, но об этом позже.

И именно в этот день у него из ума не выходят две строчки Есенина:

«И ничто души не потревожит,

И ничто её не бросит в дрожь…»

Спокойный день и спокойный поток. Сотни, тысячи животных и людей, один из них – Михаил Барышников, смотрящий на часы:

«Десять пятьдесят», – произнёс он вслух и продолжил: «Это означает только то, что через 30 часов и 10 минут я должен быть в гостинице «The Roger Smith», в Нью-Йорке, в 1207-м номере. И что? Времени у меня достаточно».