Владимир Белобородов: Хромой. Империя рабства

Сам загон представлял собой крытый бревенчатый сарай с шлюзовым входом — как на родео. Собственно это и было практически оно. Крытым загон, делали только для диких хрумзов, так как они могли и перелезть через ограду в случае необходимости. В нашу задачу, входило накормить, напоить, выгрести навоз и самое опасное — вычесать животное. С учётом того, что его пытались два дня назад в третий раз привязать, а процедура видимо для них не самая приятная, думаю, травмы нам, вернее мне обеспечены. Удобно быть Ларком — бейте меня, ругайтесь на меня…, я всё равно ничего не умею.

В нос пахнул запах прелой листвы и навоза. Не самый приятный, но терпимый аромат. Мне иногда он даже нравился больше, чем запах в наших землянках.

— Чего встал, — рыкнул я на напарника, — иди воду носи.

Ларк, взяв деревянное ведро, поплёлся в сторону колодца. Хоть какая-то от него польза, до колодца далековато ходить. Я пошёл таскать свежесрезанные ветки.

Хрумз, медленно подошёл к кормушке и понюхал листву, фыркнув, отошёл.

— Чего, не нравится? Ну, брат, что уж есть. Ты молодец, устоял перед орками.

Ну, надо же как-то контакт устанавливать со зверем. Я понимаю, что он меня не понимает. Может хоть тон успокоит, поласковей будет, не съест сразу….

— А я вот не смог. Сломался. Пашу на них. Но и ты не радуйся — придёт день Карлана, это праздник такой, они тебя на арену выпустят. Одно точно, — я присел у изгороди шлюза разделяющей нас, — если ты и умрёшь, то умрёшь героем. Наверно другие хрумзы будут о тебе легенды слагать. А вот обо мне вряд ли.

Хрумз подошёл к изгороди и издалека понюхал моё плечо, потом, осмелев, подошёл ближе принюхиваясь. Я протянул ему ладонь, готовый в любой миг отдернуть обратно. Тёплый большой нос коснулся пальцев. Фыркнув, хрумз отошёл, оставив на ладони влажное прикосновение.

— О, вон наш водонос идёт. Ты наверно пить хочешь брат? — В поилке вода была на самом дне. — Сейчас налью. Потом схожу, может, каши тебе выпрошу.

К хрумзам, в отличие от нас, относились по-особому. Если они отказывались есть листву, что случалось регулярно, им выдавали по полведра каши из смеси местных злаковых. Дабы у рабов не было соблазна съесть её каждый раз когда наступала надобность, нас, сопровождали кормы.

В землянке кормов был лишь Старис. Между собой, мы называли его одноглазым, ну собственно он и был такой. Но в глаза, вернее глаз, этой потрёпанной рабством горе мышц, никто не смел такого сказать.

— Стар, — произнёс я, когда глаза привыкли к темноте, — дай каши хрумзам.

— Кто опять не ест?

— Дикий.

— Так ему всё равно скоро на арену, пусть поголодает, злее будет.

— Мне его расчесать надо.

— Хо, хо. Эк, тебя сегодня сунули. Нечего зубы скалить, чего тебе не живётся как всем?

— Дашь?

— Ну, пойдём.

Старис был бы наверно не плохим парнем, если бы он не был кормом. Мы дошли до сарая, служившего кладовой припасов для рабов и хрумзов, а заодно и кухней. Корм открыл замысловатый с виду замок ключом. Я не являюсь великим специалистом по взлому, но однажды, когда ключ теряли, а наш ужин находился внутри, вскрывал его щепкой, больно уж топорно сделан. Хотя с другой сторон — там только крупы, на которые могут позариться только рабы. А рабам к этому строению без сопровождения кормов подходить было нельзя.

— Держи! — вытащил Старис ведро.

— Она же вчерашняя!

— А ты что думал, я готовить брошусь? Бери и хромай отсель, пока пинков не надавал.

Я исподлобья глянул на него. И я, и он понимали, что пинать меня, он не будет. Я уже раз втыкал найденный гвоздь в корма за подобное. Потом конечно выхватил палок, но и корма тогда шаману лечить пришлось.

— Ну! — рыкнул он, — Я с тобой не пойду. Доверяю.

Ещё бы не доверял, на второй день данная каша на запах, как и на вкус, была хуже содержимого нужника, поэтому есть её, не то, что рабы, хрумзы не хотели. Поняв, что другой каши он мне не даст, я, слегка перекосившись от тяжести ведра, побрёл к загону.

Кашу хрумз есть отказался. Ларк тоже. Была мысль вывалить это ведро на уши последнему, но как-то я поостыл. Мы с Ларком сели в шлюзе, так, чтобы было видно выход. Рвать жилы ради работы, рабам было как-то не принято в этом мире.

Я же не дорассказал, что было со мной дальше, после того, как я попал сюда. Очнулся по всем канонам жанра в лесу с дикой головной болью. По тем же канонам, в теле парня лет двенадцати. На этом, совпадения с попаданческими романами заканчивались. Ни маг, ни воин, ни княжеский сын. Судя по одежде — деревенский парень. Часа четыре я прыгал и матерился. Злоба, сука, была дикая. В выражениях я не стеснялся, благо зрителей не было. Кулаки, ну как кулаки — кулачки, молотили в бессилии воздух. Потом успокоился. Вспомнил слова этого придурка. В моём положении его совет показался дельным. Так и решил действовать. Пошёл по еле заметной тропинке. Вскоре стало темнеть. Увидел огни костров, ну нет бы, присмотреться, хотя в том моём положении… Я шёл-то, как во сне.