Олег Измеров - Стройки Империи

"Русские... что хотят русские..." — мелькнуло в голове у Виктора. "Что такое русский народ? Люди, которые собрались на пепелище Первой мировой, построили себе страну, защитили страну, сделали свою страну величайшей в мире. Никто это им не делал, никакие инвесторы, все своими руками. Ни бог, ни царь и ни герой. Все эти крещения Руси, битвы, петровские реформы стали лишь многовековой эпохой зачатия и рождения русского народа, который в двадцатом веке превратился из защитника самого себя в защитника человечества от эпидемий безумия, золотой лихорадки, коричневой чумы, от новых одичавших фанатиков, по сравнению с которыми киношные зомби детьми покажутся. Отнимите у русского народа советский период — все, он рассыплется, со всеми этими "духовными скрепами", потому что все это собрание народов, вер, идей скреплено гигантским степлером священной войны с фашизмом. Кем мы будем без этого главного скрепа? Кучей племен, в безумной злобе травящих и уничтожающих друг друга, как это было во всех колониальных владениях на всем земном шаре."

От семиэтажки монумент показался немного выше, чем в нашей реальности; то ли из-за низких, еще не снесенных частных домов позади, то ли его действительно приподняли, чтобы памятник не терялся на фоне будущих гигантов.

"Нет, мы не избранный народ. Не было бы нас, где-нибудь в другом месте планеты сложилась цивилизация, ставшая иммунной системой человечества. Мы — закономерность стихийного хода истории. И уничтожив нас, вы ничего не добьетесь. Не потому ли все попытки уничтожить нас, Россию, русский народ, всегда превращаются в попытки уничтожить разумное человечество?"

От угла площади он не увидел привычной серой кирпичной коробки с окнами, которую звали кинотеатром "Родина", и которая сохранилась в романовском СССР. Вместо нее стояла желтая кирпичная коробка со стеклянной галереей внизу; для оживления вида на торце коробки появилась циклопическая фреска с панорамой города, на которой были запечатлены все основные достижения, и с фигурой рабочего и колхозницы в центре. Гремучая смесь соцреализма и Сикейроса.

Виктора вдруг охватила неясная тревога; так бывает с человеком после яркого, реалистичного сна, когда он видит знакомые места в необычном, гротескном виде, узнавая их и одновременно не узнавая. Скудное осеннее солнце клонилось к закату, подсвечивая проспект со стороны памятника, и от этого чувство скрытой угрозы только нарастало.

Он оглянулся по сторонам; у синей телефонной будки два мужика в серых демисезонных пальто и кепках болтали нарочито безразлично, словно беседа их не занимала. Виктор демонстративно посмотрел на часы и двинулся быстрым шагом к остановке у техникума; глянув в отражении в стекле витрины киоска, он заметил, что один из мужиков следует сзади в некотором отдалении.

"Лишь бы не уголовка", мелькнуло в голове. Перейдя дорогу, он быстрым шагом рванул ко входу в ближайший магазин; это оказались "Спорттовары".

В воздухе висел запах кожи, масла, бензина и краски. Ближняя ко входу веломотосекция приятно поразила Виктора обилием товаров, от детских самокатов до грузовых мотороллеров и подвесных моторов; диковинным монументом, подпирая потолок, высилась дюралевая мотолодка. Он прошелся мимо стеллажей с палатками, лыжами и туристским инвентарем, мельком взглянул на шахматы и тренажеры, безразлично отнесся к удочкам и сачкам, и приценился к спортивным трико, лыжным костюмам и туристским ботинкам, заманивавшим покупателя скидками. "Хвоста" в магазине не было. Виктор осторожно глянул из окна на улицу, мысленно благодаря советскую торговлю за то, что в ней витрины магазина что-то дают увидеть внутри или снаружи; мимо по тротуару спешили незнакомые люди, и счастливая мамаша с коляской, одной рукой держась за никелированную дугу, трясла красной погремушкой.

Вынырнув из другой двери магазина, Виктор перешел улицу, и толкнулся в стеклянные двери гастронома. Разницы в ассортименте по сравнению с бежицким он не нашел; похоже, главный проспект области должен был привлекать народ в основном духовной пищей. Поболтавшись между прилавками, Виктор понял, что тащить отсюда продукты в другой район совершенно незачем: похоже, это понимали и остальные, потому что больших очередей не наблюдалось.

Перед гушосдоровским мостом Виктор еще раз перешел улицу — это была возможность повертеть головой. Ничего подозрительного. Но когда Виктор перешел через Судок к гастроному, у книжного киоска он снова увидел все тех же мужиков, которые уже вполне открыто посматривали на него и ждали.