Александр Мазин: Золото старых богов

Удар был хорош. Даже плоскостью наверняка вынес бы брата, если бы прилетело по плечу, а в голову, без шлема, может, и насмерть. Понятно, что Илья в голову не целил…

И забыл вдохнуть, когда увидел, что Артём в самый последний, крохотный миг, когда движение меча уже не изменить, уходит вниз, и клинок летит уже не в плечо – в не защищённый ничем висок.

Пронесло. Артём не просто поднырнул, он ушёл совсем низко, упал на руку, опять с поворотом.

Клинок Ильи прогудел на пядь выше уличского князя.

А вот меч Артёма мимо не прошёл. Угодил Илье под колено опорной ноги. Тоже плоскостью, иначе быть бы Илье без ноги, но и плоскостью удар вышел мощный. Хлопнуло так, что и во дворе небось услыхали. Илья, уже вдыхая, вдруг осознал, что валится на спину, опомнился, ушёл кувырком, вставая на ноги…

И опять едва не упал, потому что нога онемела точно так же, как левая рука. Но сражаться ведь можно и на одной ноге, верно? Не труднее, чем стоять на седле коня, идущего галопом. Тем более что и опыт «одноногости» у Ильи имеется. Клинки сошлись с певучим звоном, скользнули металл по металлу и остановились почти одновременно. Меч Ильи – упёршись в живот Артёма, меч Артёма – в полувершке от переносицы Ильи.

Илья едва не разинул рот от удивления: Артём улыбался! Искренне так, как будто и не было ни размолвки, ни поединка.

Миг – и клинок Артёма пропал. Илья скосил глаза и увидел, что меч брата уже спрятался в ножнах.

А вот меч Ильи по-прежнему упирался в живот брата, прогибая кольчугу. Илья растерялся. Просто не знал, что делать. Сердце из груди едва не выпрыгивало.

– Давай-ка уберём это, – прогудел над ухом бас Богуслава, перехватывая меч Ильи у гарды. – Будем считать: ты его уже убил.

– Так я… Убивать не собирался вообще-то, – пробормотал Илья.

Артём засмеялся. И тут же радостно загоготала уличская гридь.

Так это, оказывается, не настоящий бой был, а шутейный! Славно!

Гридь князя своего любила. И Илью – тоже. Помнили, как он пришёл в уличскую дружину отроком. Жалели, когда обезножел. Радовались, когда снова в силу вошёл. Хоть и считался Илья ныне великокняжьим гриднем, но для уличских всё равно свой. Позвенели клинками – и ладно. Добрая забава Перуну люба. Да и Иисусу Христу по нраву, раз кончилось добром.

– … Не хотел я…

– Видели, видели, что не хотел! – пробасил Славка, нажимая на руку Ильи.

Тот наконец-то сообразил – вложил меч в ножны.

– Ясно, что видели, – сказал Илья, тоже ухмыляясь (Отпустило!) и опираясь на плечо Славки, потому что нога-то по-прежнему не слушалась. – Вот только я не понял: зачем это было? – Илья глянул на Артёма, а тот подмигнул и сообщил:

– Хотелось проверить, малыш, вырос ли у тебя ум, или весь рост в плечи пошёл?

– Проверил? – проворчал Илья, опускаясь на лавку. – И как?

– Не-ет, – качнул головой князь уличский. – Не вырос. Только в плечах. Но бьёшься неплохо. Что есть, то есть.

Рука уже отошла, и ногу отпускало – закололо бегучими иголками.

– Больше так не делай, ладно? – попросил Илья. – Как бы худого не вышло.

– Не буду, не буду. Видел, как ты испугался, что голову мне снесёшь.

– Так ты нарочно, что ли? – Илья только головой покачал.

Брат похлопал его по плечу:

– Расти, малыш. И учись.

Илья вздохнул. Он не понимал: как так можно?

Хотя Артём – старший. И умный. Он знает. Наверное…

Илья покосился на второго брата. И снова удивился: Богуслав глядел на Артёма в упор. Жёстко так. Нехорошо.

И Илью внезапно озарило: врёт князь уличский. Не проверял он Илью. Во всяком случае, не с самого начала, не с разговора. И на поединок он Илью вызвал не для проверки. Наказать хотел. И только потом опомнился и свёл всё к игре: мол, решил младшего уму-разуму поучить.

Поучил, верно. Ломай теперь Илья голову: что ж за боль такая живёт внутри старшего брата, если он, всегда такой сильный и сдержанный, себя не удержал?

Илья попытался вспомнить, что было до того, как разговор зашёл о Пипке… Ничего особенного вроде. О чём они говорили? О Йонахе, кажется… Нет, об отце его и о жене его последней, Элде, погибшей в бою с ромеями. О том, что Машег с тех пор ни одной женщины к себе не приблизил, тосковал сильно…

– Знаешь, брат, – сказал он, – коли не хочешь ты, чтоб я с вами серебром поделился, так, может, от золота не откажешься?

– Мы не пойдём, – решительно заявил Артём, и Богуслав кивнул согласно. – Верю, что добра там хватает. Немало я их зорил, капищ языческих, знаю, что богатые места. Веками сокровища копили. Но всё же насчёт той цепи – не верю. И ты заранее губу не раскатывай. Сколько она длиной, ты говоришь?