Александр Чернов - Одиссея капитана Балка. Дилогия (СИ)

Постепенно доведя скорость хода до 20-и узлов, крейсер оставил по левому борту пляжи Брайтона, и шутя преодолевая легкую зыбь, двинулся вдоль побережья в сторону Дувра. Морской вояж Эдуарда VII предусматривал сочетание полезного с приятным: Его величество вознамерился лично осмотреть место в заливе Ферт оф Форт, где неугомонный Фишер предложил заложить новую военно-морскую базу и верфь. А заодно, проделать четыре пятых пути до своей любимой летней резиденции – замка Балморал. Там, среди покрытых лесом плоскогорий Кэйнгорма, все было подготовлено для ловли крапчатой форели, которой изобиловала протекающая возле него мелкая, каменистая и удивительно чистая речка Ди.

Большинство приглашенных на королевскую “рыбную охоту” уже отправились в Шотландию поездом. Собирался выехать вместе с ними и сам Эдуард. Но буквально в самый последний момент моряки уговорили своего монарха сменить салон-вагон на адмиральские апартаменты крейсера.

Во всяком случае, именно так все выглядело внешне. Вот только инициатива столь дальней морской прогулки на 14-тысячетонном четырехтрубном красавце исходила вовсе не от них, а от самого короля. Осмотр побережья залива у будущего Росайта был лишь благовидным предлогом для тайной вечери, на которую собрались на борту “Дрейка” сам Эдуард, его личный секретарь и доверенное лицо – барон Генри Ноллис, уже знакомый читателю барон Натаниель Ротшильд, а также адмиралы Джон Фишер и Луи Баттенберг. Последний, ныне командовавший эскадрой броненосных крейсеров, еще в феврале был начальником Восточного отдела военно-морской разведки, и к тому же являлся мужем родной сестры российской Императрицы, будучи давним и добрым приятелем последней.

Поводом для их срочного обмена мнениями стали две корреспонденции, почти одновременно полученные королем и Ротшильдом. Первому было вручено секретное послание племянника, русского царя. Причем, лично в руки спецпосланником Николая, минуя обычные дипломатические каналы. А на стол второго легла короткая, но весьма содержательная телеграмма из Стокгольма, подписанная господином Немо. О том, что это имя было связано с неким недавним чрезвычайным происшествием, о котором в прессу не просочилось ни единой строчки, ее адресат знал очень хорошо...

- Полагаю, джентльмены, все Вы в курсе особой ситуации в Оксфорде?

- Да, сир. Конечно!.. Лорд Ноллис конфиденциально поставил нас в известность...

- Прекрасно. Тогда, прошу вас, сначала внимательно прочтите эти бумаги. Обе они получены позавчера. После чего обсудим, что теперь со всем этим делать.

Текст телеграммы состоял всего из трех слов: “Предупреждают один раз”...

Письмо Николая II было длиннее. Общий смысл его сводился к следующему: если король Англии в самом деле так заинтересован в российско-германском союзе, то ему для его заключения достаточно по-прежнему предоставлять политическое убежище русским инсургентам и невозмутимо взирать на попытки цареубийства, организуемые этими мерзавцами за деньги, получаемые из Британских источников. Поскольку в случае их успеха означенный альянс будет оформлен автоматически...

Через три часа Эдуард лично подвел итоги мозгового штурма: “очевидно, что у Петербурга имеются неопровержимые свидетельства “английского следа”, из-за чего там и решились на “Оксфорд”. Ситуацию нужно разряжать немедленно. Краха всей внешней политики истекшего пятилетия допустить нельзя. Секретная дипломатическая миссия в русскую столицу по урегулированию кризиса возлагается на лорда Баттенберга...”

Удивительно тихая и теплая апрельская ночь вступала в свои права. Где-то гомонили устраивающиеся на гнездах птицы. Аромат опушившихся первой, еще не смелой листвой парков и садов дурманил голову, заставляя сердце биться чаще, а ноги ступать резвей.

Вокруг засыпал огромный город. Полный загадок и тайн, богатства и нищеты, пороков и несправедливостей, радостей и надежд, счастья и бед. Это был его город. Столица его страны. Город, где ждет его возвращения любимая женщина. Где живут сотни тысяч людей, чье существование он в силах изменить к лучшему.

И пусть даже они никогда не узнают о том, кто он, откуда пришел и почему дерзнул принять на плечи этот груз. Но они – его народ. И он – его частичка.

Среди них не все молоды и дерзновенны, не все умны и дальновидны, не все везучи или предприимчивы. Но тот из них, кому хоть что-то из этого дано здесь и сейчас, должен помнить, что общее благо и успех зависят в первую очередь от его усилий. От его труда.