Евгений Белогорский - Во славу Отечества! – 2. Лето долгожданных побед

Естественно, основным докладчиком по этому делу был назначен фон Берг, поскольку только он знал все тонкости и нюансы «Валькирии». Вильгельм принял их в своей летней ставке в Шарлоттенбурге во время июньского цветения липового сада, специально разбитого вблизи лично для кайзера. Человек, начавший одну из самых страшных войн, проявлял обыденную сентиментальность, в это время года он наслаждался гудением пчел и запахом цветущих лип.

Точно в назначенный час двери кабинета кайзера распахнулись, и к нему на доклад вошли три человека, один из которых держал в руках толстую кожаную папку. Ровным и неторопливым голосом начал фон Берг свой доклад кайзеру, совершенно не глядя в раскрытую папку, прекрасно зная все содержание доклада назубок. Оберст-лейтенант, просто и сухо излагая основные пункты проекта «Возмездие», сумел быстро заинтересовать кайзера, который с каждой минутой все с большим вниманием слушал говорившего. От услышанного глаза Вильгельма стали быстро наливаться видимым блеском торжества и величия. От волнения его знаменитые усы-штыки, за время войны нещадно обыгрываемые вражескими карикатуристами, стали еще больше топорщиться строго вертикально, а поврежденная рука делала конвульсивные подергивающие движения.

Когда фон Берг упомянул о флоте, блаженная улыбка появилась на лице коронованного слушателя, и он впервые за все время позволил себе перебить докладчика:

– Это необходимо сделать в самую первую очередь, Людендорф! В самую первую очередь, обязательно отметьте это у себя, – с напором проговорил кайзер, а затем, несколько успокоившись и одернув на себе китель, произнес более спокойным тоном: – Продолжайте дальше, герр оберст, это очень интересно.

Берг посчитал, что ослышался в отношении своего звания, и, не придав этому особого значения, увлеченно и напористо продолжил свой доклад. Вновь полилась его плавная неторопливая речь, состоящая в основном только из сухих фактов и цифр, которые тем не менее оказывали на кайзера завораживающее действие. Вскоре Вильгельм вновь прервал его, в момент, когда Берг подробно описывал мощь и силу созданных дирижаблей:

– А Москву и Петербург мы сможем достать этими штуками или хотя бы Могилев со Ставкой Корнилова? – с большим интересом спросил кайзер, азартно бегая взглядом по карте России, расстеленной на одном из столов императорского кабинета.

– Сейчас, увы, нет, ваше величество. Созданные нами машины пока еще не в силах совершить столь дальние броски от наших фронтовых рубежей в глубь русской территории. Но на следующий, 1919 год я вам твердо обещаю, что наши бомбы обязательно упадут не только на Могилев и Москву, но даже на Нью-Йорк и, может быть, Вашингтон.

Вильгельм удовлетворенно кивнул головой и вновь полностью обратился в слух, при этом рисуя в своем мозгу красочные картины горящих вражеских столиц. Нездоровый румянец азарта разлился по щекам властителя рейха, и Людендорф понял, что дело в шляпе. Едва только Берг закончил свой доклад, как кайзер принялся радостно похлопывать его по плечу, что было высшим знаком монаршего одобрения.

– Вы просто молодец, полковник, да-да, именно полковник, герр Берг, вы не ослышались в моей скромной оценке вашего огромного подвига. То, что вы свершили, поднимет наш рейх на небывалую высоту и, несомненно, приблизит нашу долгожданную победу над врагами. Я полностью поддерживаю ваш план и требую, да-да, требую его скорейшей реализации. Если все пройдет блестяще даже хотя бы на первом этапе, клянусь всеми святыми, Железный крест первой степени вам обеспечен.

– Тогда вам следует отдать приказ к началу операции «Валькирия» и подписать эту директиву, ваше величество, – незамедлительно произнес Людендорф и с проворством заправского шулера положил перед кайзером листок с проектом директивы приказа. По лицу Вильгельма пробежала тень брезгливости, когда он прочитал его и осознал всю свою ответственность в этом ужасном деле. Гримаса отвращения пробежала по его лицу и погасла.

– Напрасно вы, Людендорф, думаете, что я буду колебаться перед этим жалким клочком бумаги! – презрительно бросил Вильгельм в лицо лучшему тевтонскому уму. – Вы, проливший море крови, не хотите пачкаться в этом. Хорошо, я сделаю это за вас, ибо я не боюсь простой людской молвы и хулы. Может быть, позже мне и будет стыдно, но сейчас я не колеблясь подпишу этот приказ. Я подпишу его ради судьбы рейха и всей Германии, ради нашей общей победы. Цель всегда оправдывает средства, господа военные.