Андрей Лисьев - Копье прозрения

Среди подберезовиков попадается незнакомый гриб, я наклоняюсь и щупаю его ножку двумя пальцами. Ножка мягкая, значит, поганка. Радуюсь своему чутью, кошусь на Савелия, но тот не обращает на меня внимания.

Несобранные вовремя опята разрослись лопухами и до человеческого роста украшают пни диковинными коричневыми цветами. Мы их пропускаем. Наша цель – сплошь благородные, сытные грибы.

Вот еще одна великолепная шляпка. Ножки опять не видать, но на сей раз я опускаюсь на колени, вынимаю из-за голенища кинжал, какой полагается шляхтичу, и уверенно режу ножку. Твердая! Угадал! Благородный гриб!

Между деревьями тянется полоска серых шляпок. Савелий наклоняется над ними:

– Моя Алевтина называла их «мышатами» и собирала маленькими. Во рту хрумкали. Хорошая была баба, все меня лечила. Теперь вот мне приходится в Витебск плыть каждый месяц. Там у жидов аптека есть хорошая. Не… Не собирай их. Старые. Они сразу после дождя уже червивые.

Что-то чернеет над травой, и я вновь присматриваюсь, наклоняюсь. Это обманка – бурый лист застрял в былинках, не смог упасть на землю и притворяется боровиком. Пока не потрогаешь – не поймешь, что ножки-то нету.

Чей-то недобрый взгляд обжигает сквозь кусты, я вздрагиваю, резко оборачиваюсь. Хищная фигура изгибается и теряется в листве.

– Савелий, волк! Смотри!

– Где? Не, княжич, стой, не паникуй раньше времени. Идем смотреть.

Мы крадемся, причем я укрываюсь за широкой спиной дядьки.

– Вот это? Коряга! Да, на волка похожа.

– Он смотрел на меня! – протестую я, уже понимая, что зря.

Дядька вместо ответа улыбается.

Савелий не носит оружия. Странный мужик, охоту вон не любит. Откуда он взялся? Интересно, отец позволит ему меня наказывать?

– Савелий, а ты меня грамоте будешь учить? – решаюсь спросить.

Дядька смотрит на меня с недоумением. «Ведь монахи для того есть», – написано на его лице, но вместо этого он говорит:

– Не только. Вот ты прошел несколько одинаковых грибов.

Савелий срезает их.

– Я не знаю, съедобные или нет?

– А присмотрись!

Я смотрю на срезанные ножки.

– Червивые встречаются. А ты видал червивые поганки?

Дядька поворачивает ко мне шляпки:

– Вот! Некоторые шляпки погрызены. Значит, звери их тоже едят. А еще срезанную ножку можно лизнуть. Чуток совсем. Не бойся. Горько?

Я касаюсь кончиком языка места среза:

– Нет, не горько.

– Выходит, съедобный гриб.

– А называется как?

Савелий показывает на прилипшие к молодым грибам листья.

– Потрогай!

Я трогаю. Шляпки скользкие, словно в масле.

– Маслята. Их в этом году богато в лесу.

Савелий откидывает холстину со своей корзины, там сплошь маслята.

– Ты ж вроде берешь только белые?! – удивляюсь я.

– Так то ж разнообразие, – усмехается Савелий.

Я вслушиваюсь в диковинное слово.

Год спустя во внутреннем дворе замка тиун Стефан бьется на саблях со мной и братьями. Обязанности управляющего хозяйством он совмещает с наставничеством ратному делу. Наши клинки стальные, но затупленные, учебные.

Андрей сражается с Василием. Старший брат за год стал еще толще, кожаный панцирь еле налез на него. Сейчас он стоит неподвижно, а Андрей скачет вокруг него, словно шавка вокруг бугая, и наносит хлесткие удары словно плетью. Всерьез Андрей не атакует, ждет, пока Василий выдохнется. Но тот силы бережет, ждет, когда у брата терпение лопнет.

Наш наставник Стефан -тиун отца, сабельному делу учит нас в свободное от поездок за оброком время. Он в сером длинном зипуне и шапке венгерке. С перышком. Перо серое и красиво играет, когда Стефан смотрит на нас строго.

Мой противник – Богдан. Ему лень драться в полную силу. У брата характер переменчивый, хоть и не такой взрывной, как у Андрея, тот вообще порох! За год Богдаша утратил интерес к военной службе и теперь донимает отца своими торговыми планами, один смелее другого. Василию тоже нет дела до урока, другим занята голова. Он невесту себе высмотрел, красотку из рода Бельских, только не торопится отец с нашими женитьбами. Один Андрей послушно отрабатывает упражнения, старается. Аж кончик языка высунул.

– Может, мы тебя, Юрок, в монастырь отдадим? – дразнит меня Богдан.

Стефан замечает его леность и резким ударом тычет меня тростью в живот:

– Шибче, Юрий Дмитриевич! Шибче. Выпад! – командует тиун и оборачивается к дядьке. – Савелий, чего уставился? Смешное что-то увидел?

Я, не сумев сделать выпад нужной глубины, валюсь на песок. Богдан изящным шагом назад уклонился от удара, даже не пытаясь отбить. Учитель фехтования фыркает сердито, но Савелий лишь пожимает плечами.